Автомобиль скользит, как рыба, по асфальту.
Сильная морось шепчет каплями по крыше, стёклам.
И тени заплетаются от вспышек молний-гарпий,
Тучи за плотными полотнами выгуливают звёзды.
Июльской ночью попадаю в темный длинный холл,
Со стен на меня смотрят старые портреты, свечи.
Обвита сетью тонких паутин люстра под потолком,
И бой полуночный часов мой провожает вечер.
То грохот грома слышится, то звон цепей из залов,
И растекается за шорохом шагов немая мгла.
Пламя камина вырывается во тьму испуганным фазаном,
Но от пожара света мало мне тепла.
Ночь стонет бурей, в замок проникает влага.
И кажется, что в лабиринте комнат я навек.
Пылью рассыплются от вздоха кости и бумага.
И я единственный живой здесь человек.
Мечусь от двери к двери в панике. Бегут минуты.
Какое-то движенье позади, но я ослеплен тьмой.
Ноги болят и ноют, раненый я будто.
И — гром! и молний выстрел огневой.
Эхо гудит в ушах. Часы единственный пробили.
Щипет в носу от слез. Пол из-под ног. Кругом.
Как жаль, что все разрушили, меня что разбудили:
Я так и не успел узнать дороги в этот дом.