Существует мнение, которое мне неоднократно приходилось слышать, в частности, несколько лет назад на совместном собрании московских творческих объединений поэтов и критиков. Сводится оно к тому, что наша нынешняя поэзия отстаёт от других жанров, в том числе и от критики.
На мой взгляд, оно, это мнение, неточно, вернее даже – ошибочно. Чем же тогда (если не обилием поэтических талантов?) объяснить то обстоятельство, что наша критика никак не успевает своевременно уделять им внимание и «открывает» их с большим опозданием (как это было, например, с А.Прасоловым), и до сих пор обходит полным молчанием несколько очень интересных, разных и своеобразных поэтов, таких, например, как Н.Бурова, Н.Глазков, Е.Елисеев, В.Семакин?
Они так и ушли из жизни, незамеченные ею.
А вот ещё один из самых наглядных примеров, опровергающих «отставание» поэтического цеха, – поэзия Анатолия Чикова.
Поэт уже далеко не молод, выпустил несколько книг, и ни одна из них не была отрецензирована сколько-нибудь тщательно, если не считать несколько кратких положительных отзывов-малюток на самую первую его книжку «Синица», изданную в 1963 году!
Между тем перед нами – яркий поэтический характер, не замечать который грешно.
Уже первое стихотворение, открывающее сборник «Сердце камня», обращает на себя внимание удивительной совестливостью, редкостной распахнутостью души.
Откроем стихотворение «Журавль»: во время дальнего перелёта, непосильного для малых птах, журавль несёт их на себе – «малиновки на спине журавля, прижимаясь к нему, зарываются в перья».
А лететь далеко – журавлю тяжело.
Тяжелы его крыльев широкие взмахи.
Будь же сильным и ты, поднимая крыло,
Пусть с тобой летят слабосильные птахи.
А как сердечно реагирует поэт на каждое проявление несправедливости, как глубоко и проникновенно переживает каждое покушение на красоту, как он восстаёт против порчи её, как стремится защитить прекрасное:
Я молча слез с воздушного кораблика,
Спросил, узрев неправды перевес:
Зачем опять в пленительное яблоко
Червяк непонимающий залез?
Зачем живое превратил он в крошево –
Пусть скажет человек, а не Господь.
Моей земле она далась недёшево,
В румянец запелёнутая плоть.
Если же говорить не только о содержании стихов, об их направленности, но и о чисто поэтических достоинствах, необходимо отметить их изобразительность, пластику, изящество (а ведь художественная литература и есть изящная словестность!). читая лучшие стихи Анатолия Чикова, видишь, как целеустремлённо и последовательно выбирает он для них сюжеты, утверждающие добрые дела, отзывчивость, человеческую взаимопомощь. Но он знает: для того, чтобы защитить добро, нельзя быть самому беззащитным и сговорчивым. Надо оставаться самим собой, надо иметь характер. Вот что сказано у него о судьбе «сверкающего кристалла», лежащего на дне ручья:
Вода на нём сточила грани.
С потерей своего лица
Он приготовился заранее
На роль пасхального яйца.
Постой в раздумье над природой:
Что может сделать за года
И даже с твёрдою породой
Мягкосердечная вода.
А какой иронией блещут его стихи, когда он сталкивается с тем воинствующим практицизмом, который является антиподом поэзии и вдохновения:
Я видел в яблоне – вселенную,
В ней было множество планет.
Но вдохновение мгновенное
Тебе свой не дарило свет.
Тряхнул ты дерево с бравадою,
Взимая пользу за труды.
И обречённо наземь падали
Моей фантазии плоды.
И продолжая эту практику,
К волшебному утратив дар,
Ты от вселенной взял галактику
И снёс в корзине на базар.
Мне по душе позиция поэта, его страсть в борьбе с несправедливостью, с равнодушием, его готовность перенести все трудности, раны и потери в этой борьбе. Вот его любимый герой Петрушка, насмешек которого боится «всё отжившее», лежит как «поверженный витязь, сапогами затоптанный в грязь». Поэт помогает ему подняться, встать на ноги, ведь они союзники в борьбе за утверждение всего прекрасного, доброго, истинно человеческого:
Но прошла его смертушка мимо.
Не пора ли продолжить игру?
Так вставай же, Петрушка родимый,
Дай лицо я тебе оботру.
Вообще Анатолию Чикову свойственна тяга к сказке и необычному, она, видимо, вызвана его стремлением встать над обстоятельствами, унижающими человеческое достоинство, над непреодолимостью обыденности. Проявляется это даже в самих названиях его стихов: «Муравей в янтаре», «Ландыш и габу», «Гулливер», «Птица Див и жемчужина», «Дюймовочка», «Смерть пальто».
Привожу полностью стихотворение «Дюймовочка», чтобы читатель мог сам услышать музыку, оценить способность поэта создать несколькими строками зримую картину и соответствующее настроение:
Опять к тебе пришли восторг и трепет,
Нет ни горючих слёз и ни обид.
Охотник спит. И лучший друг твой – лебедь
Ещё плывёт, ещё он не убит.
Потом – и выстрел, и дымок тот горький,
На белых крыльях алое пятно.
И лилия тебя закроет в створки
И медленно опустится на дно.
И никому со дна не вызвать чуда.
И не помогут грусти и беде
Ни мелкий дождь, ни синяя остуда,
Ни жёлтый лист, плывущий по воде.
Как бы перекликаясь со «Старым фраком» Беранже, Анатолий Чиков в стихах «Смерть пальто» – они посвящены расставанию со «старым другом», у которого «неровный шов, на вытертой спине, на рукаве нелепая заплата», – заставляет нас думать о справедливости, о человеке, о его судьбе:
Сегодня в семь повесилось пальто.
Я знаю – горю не помочь словами.
Ещё вчера отважно, как никто,
Оно размахивало рукавами…
Анатолий Чиков – истинный поэт. «Моё молчание мне в тягость», – сказал он в одном из стихотворений, посвящённых поэзии.
И молчание критики о нём мне в тягость. Или мы недостаточно внимательны друг к другу, если можем пройти мимо подлинного проявления таланта?
Давайте же заметим его, давайте будем следить за его судьбой, за его стихами – он давно заслужил это!