В закатные часы приходит избавленье
от жаркой вязи дня и в отблесках зари
любви он чувствует как терпкое броженье
волною крови омывает изнутри.
Всё так, как он любил, она сидела справа,
менялось море от движения светил,
то синей пылью лунной пело, то отравой
зелёного покоя усмиряло пыл.
Всё так, но нет её. Лишь раненая память
скользит по углям угасающих надежд,
выплёскиваясь в море и теряя пламя,
уходит солнцем к горизонту за рубеж.
А он хотел руки её коснуться белой,
земное время оставляя за спиной,
уйти вдвоём в ультрамариновое небо
по солнечным ступеням над волной.