Усталость бьёт. Идём назад.
С заданьем всё. Привал бы, право.
Вокруг спокойно. Вот и скат.
И тихо там, где переправа.
И, вдруг, - разрывы, темь и ад.
Попали, в злую передрягу.
Там восемь посекло ребят,
Других спасла река с оврагом.
Взрывной всех сковырнуло, вниз.
Водой накрыло, как стеною.
И Костя мне : «Не дрейф! Держись!»,
Ныряя вверх и вниз за мною.
А кто-то жался на плотах
И небо пулями чертил.
И матерился и в сердцах
Рукой по волнам молотил.
А командир сквозь вой кричал:
«Держи левей! Там леса гуще!».
Но мне б тогда любой причал.
А сзади лил свинец всё пуще.
Ещё немного, метров пять,
А сил уж нет,- все на исходе.
И Костя, мне: «Давай сюда!
«Греби скорее к той заброде!»
Ну вот и всё. С трудом ловлю
Земную твердь. Под кроны флоры.
А сзади взрыв, но я стою.
Прошли проклятые моторы.
А где же Костя, друг и брат?
Не может быть! Комок давлю.
Но впереди зовёт комбат,-
Потом тельняшку окроплю.
Прикрывшись редкими ветвями,
Стволами жжёными от пуль
Мы грызлись вслед очередями
Патронов в *магах* почти нуль.
Мы знали, что одно спасенье,-
Прорваться к фронту всем на зло.
И уповали на везенье,
На Бога, чтобы пронесло;
Не зацепило, не контузило,
Что быть убитым всё равно.
Я камуфляж на груди в узел
И побежал, как в том кино.
Где веселясь, плясал под пулями.
Где ждал объятия металл.
Где пчёлы, взвёрзнутые улеем,
Подняли сотни смертных жал.
Я помню всё то так отчетливо;
Как охнув, наш сержант упал,
И как щеку пронзило током .
Чуть выше - к раю б прибежал.
И слышу крики, маты наших.
Стоны, последнее: «Сдержу!».
И задыхаюсь ночью в кашле
И где упасть не нахожу..
Когда же луч с ветвей сорвался.
Из леса вышло нас лишь пять.
Мы ждали тех, кто там остался.
Мы ждали. Не могли не ждать.
Но пробил час,- не возвращался
Никто. Я на дороге встрял.
Там братья, Костя-друг остался.
Я всех их ночью потерял.
Но мы вернёмся непременно
Сюда и память воздадим .
Вот только, если откровенно,
Дожить бы, коль не мне, другим.
Тем, впереди, что в грязной каше.
Бредут. Комбат сказал: «Браток,
Пойдём. Немножечко и наши.
Чуть-чуть, ещё. Ещё чуток».