А.Г.
Я помню твой берет из кашемира,
и шарф тугой косой, "из кролика" манто,
взгляд угольковых глаз пронзает как рапира,
а губы, как всегда, вишнёвые - бантом.
На свет твой я бреду сквозь памяти яруги,
как пик непокорённый вздёрнутая бровь,
укутанные в бархат крылья ресниц упругих,
едва заметным взмахом толкают в сердце кровь.
Еловых шишек треск и самовар дымящий,
душевный разговор под терпкий мёд-янтарь,
и трепет-перестук сердец в тиши звенящей,
нам голову вскружил заснеженный январь.