Закутавшись в клубья тумана,
неясно белеет поле,
и вышито небо черным -
так страшен вороний крик.
Я кукла из старых тряпок,
которую дети вспороли,
но каждое утро целую
в лоб самого злого из них.
Рот полон крови, впитавшей
плач одинокой полыни.
Мы слишком слабы для мира,
чтоб вынести холод врозь.
Фальшиво страдают деревья,
мне тоже хочется с ними
выть песни, где грубые руки
в кору забивают гвоздь.
Все ждем кого-то в квартирах,
подъездах, в бессонице поля.
А в голове что-то падает,
будто эффект домино.
Нам снятся близкие тени,
избавившие от боли.
Все ждем. Но съедает холод,
и мы забываем - кого.