Чтоб не чувствовать себя окончательно расшатанной машиной, которая газует там, где надо ехать тихо, и еле тянет, когда нужна скорость, ухожу весной на разливы.
Апрель - месяц контрастов. Только что светило солнце, а когда оглянулся на северо-запад равнины, увидел там полосы дождя. Мутно искривляясь от ветра, они тянулись к земле. Туча смещалась в мою сторону медленно, но все шире и темней обволакивая небо. В какой-то момент все вокруг переменилось.
Степь дохнула холодом, кусты тальника задрожали от ветра, рваные края тучи пришли в движение; их стало закручивать, и завеса дождя через минуту накрыла меня и собаку. Я пошёл в камыши, а пёс побежал берегом.
Всё вокруг стало серым, и вряд ли подобный пейзаж мог бы вдохновить хотя бы одного художника. Я знал, что это чувство угнетённой психики, ведь всего за полчаса до этого стихи сами складывались в душе.
После очередной ходовой охоты всегда с облегчением расстегиваю на себе патронташ и сбрасываю с себя походную амуницию. Удивляюсь, как это я целый день таскал на себе такой ворох вещей! Доходит очередь и до рюкзака; из него сыплется солома, и падает возле печки гусь.
Я наломался за день среди холода, облаков и дождя, но достаю со дна котомки общую тетрадь. Углы её загнуты, между страниц, где вложена ручка, набилась полова. Надеялся сделать в ней записи, но ни одной новой строки не появилось. Всё пока в памяти.
Вспомнил, как хорошо было мне, когда сидел, прислонившись к стогу, как мотали своими вершинами берёзы и неумолчно гудели на ветру. Уныло вскрикивал в поле одинокий журавль, и белая чайка, косо поставив крылья, падала навстречу ветру.