Кедр плавно качал на весу
Утомлённую за день синицу,
Убаюкал певунью-красу -
Божьих тварей пернатых, частицу.
Воздух чист, по предзимнему юн,
Нос щекочет настоянный запах;
Духовитый, хвоёвый парфюм
Цепко держится в пихтовых лапах.
По низине узор полозком
Расчертили рожнатые сани
Да траву припушило снежком
По кочкарнику в рямах, на стлани.
За плетнём ещё пруд не замёрз,
Но уже блещет лёд на разливах
Да в пучках наклонившихся лоз,
В лунном свете молящихся ивах.
Сонный вечер прозрачен и свеж;
У копны коровёнка святая,
Сено пряное, в искорках беж,
Мнёт губами парными, вздыхая.
Звуки гасит предночная тишь,
В каждом шорохе бриз и томленье.
Под соломою пискнула мышь
И затихла вдруг, словно в стесненьи.
В лунный вечер лежать на боку
Несуразно на глиняной печке -
Сыпанул жмень в кисет табаку,
Раскурил самосад на крылечке.
Завитками, из копотных труб,
Дым струится в колечко седое -
Самокрутку зажал между губ,
Запустил следом точно такое.
Восхищает величия ширь -
Мощь спокойна, весома и чтима.
Благодушная в силе Сибирь,
Улеглась от Оби до Витима.
Помолясь, осенил плоть крестом
И слезу промокнул рукавицей -
Даже здесь, в заберложье густом,
Суть величия Божьей десницы.