макет сборника
Поэтический облик Вильнюса вчера и сегодня
Фёдоp Глинка (1786-1880)
Павел Кукольник (1795-1884)
Кондратий Рылеев (1795-1826)
Адам Мицкевич (1798-1855)
Александр Пушкин (1799-1837)
Фёдор Тютчев (1803-1883)
Николай Некрасов (1821-1877)
Владислав Сырокомля (1823-1862)
Александр Навроцкий (1839-1914)
Иван Кондратьев (1849-1904)
Александр Жиркевич (1857-1927)
Федоp Глинка (1786-1880)
Русский поэт, публицист, прозаик, офицер участвовавший в боевых действиях войны 1812 года и декабристских событий 1825 г. . Известен как автор «Писем русского офицера» и воспоминаний об Отечественной войне 1812 года.
ПАРТИЗАН СЕСЛАВИН
(отрывок)
Он в юности своей весь отдался наукам,
Дышал мечтой о жизни боевой;
И чтением он ум обогащая свой,
И душу приучал к волшебным славы звукам...
Но вдруг... Двенадцатый, с его войною, год!
Пожар! Отечество горит - и весь народ
К оружью от сохи... И косы на защиту...
Кто там на дереве сидит
И, пепельной золой покрыту,
Москву святую сторожит?
Кто так искусно нам дает правдивы вести?
Он храбр и прям, как меч! Ни трусости, ни лести!..
Вот Вильна, польский град, французами кипит!
Двадцатиградусный мороз трещит!
И русские сердца трещат от правой мести!
Кто ж воин сей с отвагою такой,
В крови, с подвязанной рукой,
С дружиной ломится в вороты?
Вот груды золота в разбитых сундуках:
Пусть гинет золото в снегах,
Ему важнее есть заботы,
Чтоб славу скользкую держать в своих руках...
Героям древности он благородством равен,
Душой прямой россиянин,
О нем вещал бы нам и предок-славянин:
- Се - славен! -
1812-1825 г.г.
Павел Кукольник (1795-1884)
Действительный статский советник, поэт, педагог, литератор, драматург и историк. Профессор всеобщей истории и статистики в Виленского университета, защитил диссертацию «О влиянии римского права на всероссийское» (1815). «В продолжении 40- летняго пребывания в здешнем крае, старался я собирать всевозможные сведения о достопримечательных событиях, составляющих его историю.» Похоронен на православном Евфросиниевском кладбище.
ЛИПИНСКИЙ В ВИЛЬНЕ
Отрывок
Какой предмет столь сильно занимает
На стогнах Виленских толпящийся народ?
С каким событием друг друга поздравляет?
Какая весть душам восторг передает?
Какая общего волнения причина?
Кто новой радостью сердца одушевил?
Славянский Орион град древний Гедимина
Своим прибытием оживил,
Как новое на небесах явление
Обычный дел мирских остановляет ход,
И общее к себе внимание влечет;
Так вожделенный гость, всех помыслов стремление,
Едва наш город посетил,
К себе лишь одному мгновенно обратил.
1838 г.
АДЕЛАИДЕ РОМАНОВНЕ ГЕЙНРИХСЕН
(Воспоминания о Вильне)
Отрывок
Где ты столица Гедимина?
Где замки грозные твои?
Где та священная долина,
Где крови пролиты струи
В честь бессловесных истуканов?
Где огонь останки пожирал
Князей – героев, великанов,
Тогдашней черни идеал;
Откуда бор непроходимый,
Шумя, тянулся без конца;
Где Зничъ горел неугасимый
Под стражей сонного жреца. -
Где мрачные вельмож палаты,
Громадой славные одной?
Их шлемы, их кольчуги, латы,
В которых на смертельный бой
Текли с священным ополчением,
Знаменовавшим за Христа
Кровавый путь опустошением,
Под знаменем любви-креста?
Где Сигеноты, Туллисоны,
И Кревов бесконечный строй?
Где Вайделоты и Свальгоны,
И тьма прислуги храмовой?
Века промчались над тобою,
Твою одежду стерли в прах,
И новой облекли красою
На живописных берегах.
Светла долина Свенторога,
Ее шум бора не глушит;
Там храм невидимого Бога
В изящной красоте блестит.
Символ любви, обновления,
Соблазн тому, кто духом мал,
А всем избранным знак спасенья,
Его вершину увенчал.
Там кровь от рук жреца не льется,
Но в неприступный горний храм,
На крыльях ангельских, несется
Бескровной жертвы фимиан.
Нечислим ли разнообразных
Красот художества собор?
Там вместо капищ безобразных,
Прохожего пленяют взоры
Церквей прекрасные строения.
Летят их башни к небесам,
Как христианских душ моления,
Угодный небу фимиам.
Изобразить ли нам все здания
Палаты, домики, сады,
Искусства, вкуса и познания
Местных художников плоды?
О нет! Туда где дух питает
Воспоминание старины,
И ум пытливый просвещает,
Туда мы поспешить должны.
Смотрите! Вот над воротами,
Над алтарем, как бы живой,
Как бы нетронутый веками,
Лик чудный Девы Пресвятой!
А между тем с того мгновенья
Промчались многие века,
Когда к доске, в час вдохновения
Коснулась мастера рука.
Лик благодатью святою,
Как силой неба, оживлен,
Красой сияет неземною.
Взор кроткий долу преклонен
На тех, что в час благоговенья,
Толпой повергнувшись пред Ней
От искренних сердец моления
Возносят к матери своей.
Сложа крестообразно руки,
Как бы указывает путь,
Где духа укрощают муки,
Где сердце может отдохнуть.
«Сюда! Ко мне!» как бы вещает,
«Здесь только радость и покой.»
Но люд плотской не понимает
Призыва правды Пресвятой.
К земле, к которой головами
Приникли с грешною мольбой,
Приникли так же и сердцами,
И с плотью сросшийся душой.
1861 г.
Кондратий Рылеев (1795-1826)
Русский поэт, общественный деятель, один из руководителей Декабрьского восстания 1825 года. Казнён за попытку произвести государственный переворот - упразднение самодержавия и отмену крепостного права.
ДУМЫ
Курбский
На камне мшистом в час ночной,
Из милой родины изгнанник,
Сидел князь Курбский, вождь младой,
В Литве враждебной грустный странник,
Позор и слава русских стран,
В совете мудрый, страшный в брани,
Надежда скорбных россиян,
Гроза ливонцев, бич Казани...
Сидел - и в перекатах гром
На небе мрачном раздавался,
И темный лес, шумя кругом,
От блеска молний освещался.
"Далёко от страны родной,
Далеко от подруги милой, -
Сказал он, покачав главой, -
Я должен век вести унылой.
Уж боле пылких я дружин
Не поведу к кровавой брани,
И враг не побежит с равнин
От покорителя Казани.
До дряхлой старости влача
Унылу жизнь в тиши бесславной,
Не обнажу за Русь меча,
Гоним судьбою своенравной.
За то, что изнемог от ран,
Что и битвах край родной прославил,
Меня неистовый тиран
Бежать отечества заставил:
Покинуть сына и жену,
Покинуть все, что мне священно,
И в чуждую уйти страну
С душою, грустью отягченной.
В Литве я ныне стал вождем;
Но, ах! ни почести велики
Не веселят в краю чужом,
Ни ласки чуждого владыки.
Я всё стенаю, и грущу,
И на пирах сижу угрюмый,
Чего-то для души ищу,
И часто погружаюсь в думы...
И в хижине и во дворце
Меня глас внутренний тревожит,
И мрачность на моем лице
Веселость шумных пиршеств множит...
Увы! всего меня лишил
Тиран отечества драгова.
Сколь жалок, рок кому судил
Искать в стране чужой покрова".
1821 г.
Адам Мицкевич (польск. Adam Mickiewicz 1798-1855)
Польский поэт «эпохи романтизма». Окончил Виленский университет, участвовал в создании и деятельности патриотических молодёжных кружков филоматов и филаретов. Оказал большое влияние на становление польской и белорусской литературы в XIX в. Участник национально-освободительного движения.
ГРАЖИНА
Литовская повесть
Отрывок
Похож проклятый Орден на дракона:
С плеч голова – другая отрастет.
Другая с плеч, – а как нам быть с десятой?
Все сразу ссечь! Его мирить с Литвой
Напрасный труд. У нас простой оратай,
Не то что князь, – твой подданный любой
Возненавидел злобный и лукавый
Нрав крестоносца. Крымскую чуму
И ту литвины предпочтут ему;
Им легче лечь костьми в борьбе кровавой,
Чем увидать врага в своем дому,
И лучше руку на огне держать им,
Чем обменяться с ним рукопожатьем.
Грозит нам Витовт?.. Разве до сих пор
Без немцев мы не выходили в поле?
Разросся впрямь раздор, – но до того ли,
Что куколя семейных наших ссор
Не вырвут руки дружеской приязни,
Меч сохранив для справедливой казни?
Откуда, князь, уверенность, что слова
Не сдержит Витовт и откажет снова
И договор нарушит? Почему
Изменит он? Отправь меня к нему,
Возобновим союз…" – "Нет, Рымвид, хватит!
Что Витовту его договора!
Попутный ветер нес его вчера,
Сегодня новый на него накатит.
Вчера еще я верить мог ему,
Что Лиду я в приданое возьму.
Сегодня замышляет он другое,
В удобный час пускаясь на обман:
Мои войска далеко, на покое,
А он под Вильной свой раскинул стан
И заявляет, будто бы лидяне
Мне подчиниться не хотят, и он,
Князь Лиды, в исполненье обещаний
Иной удел мне выдать принужден.
Пустую Русь, варяжские болота!..
Вот где мне быть! Он, верно, оттого-то
Родных и братьев гонит в край чужой,
Что всей намерен завладеть Литвой.
Вон как решил! Хоть разные дороги,
Да цель зато у Витовта одна:
Была бы спесь его вознесена,
А равные – повержены под ноги!
Иль не довольно Витовт на коне
Держал Литву? Навеки ль, в самом деле,
Кольчуги наши приросли к спине.
Ко лбу заклепки шлема прикипели?
Грабеж да битва, битва да грабеж,
Весь мир прошел, а все еще идешь:
То немцев гнать; то через Татры, дале,
На села Польши; то в глухих степях,
За ветром, уплывающим в печали,
Монголов бить, взметая жгучий прах… .
И все, что мы в походах добывали,
Чего живая сабля не ссечет,
Не сгложет голод, пламя не дожжет,
Все Витовту! На этих исполинских
Усильях наших мощь его растет;
Все города он взял себе – от финских
Заливов бурных до хазарских вод.
Ты видел, каковы его чертоги!
Я был в тевтонских крепостях. В тревоге
Глядят на них, бледнея, храбрецы.
Но трокский или вильненский дворцы
Еще величественней их. Под Ковно
Широкий дол открылся предо мной:
На нем русалки раннею весной
Цветы и травы расстелили ровно,
Нет благодатней места под луной!
Но – веришь ли! – у Витовта в палатах
Узорчатые травы и цветы
Куда свежее на коврах богатых,
На тканях несравненной красоты!
То серебро, то золото… Богини
Таких цветов создать бы не могли,
Но выткали их ляшские рабыни.
Стекло для окон замка привезли
Откуда-то из дальних стран земли:
Блестит, как польская броня иль Неман,
Когда еще под ранним солнцем нем он
И с берегов уже снега сошли.
Александр Пушкин (1799-1837)
Русский поэт, драматург и прозаик, заложил основы русского реалистического направления, критик и теоретик литературы, историк, публицист; один из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века. В Вильно первый памятник А. С. Пушкину был установлен 1900 году на Кафедральной площади, современный памятник перенесен в имение младшего сына Маркучай.
МИЦКЕВИЧУ
Он между нами жил
Средь племени ему чужого; злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на запад — и благословеньем
Его мы проводили. Но теперь
Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом
Стихи свои, в угоду черни буйной,
Он напояет. Издали до нас
Доходит голос злобного поэта,
Знакомый голос!.. боже! освяти
В нем сердце правдою твоей и миром,
И возврати ему…
Фёдор Тютчев (1803-1883)
Русский поэт, публицист, член-корреспондент Петербургской академии наук, дипломат. В должности тайного советника по делам службы неоднократно посещал Вильну.
НАД РУССКОЙ ВИЛЬНОЙ СТАРОДАВНОЙ...
Над русской Вильной стародавной
Родные теплятся кресты-
И звоном меди православной
Все огласились высоты.
Минули веки искушенья,
Забыты страшные дела-
И даже мерзость запустенья
Здесь райским крином расцвела.
Преданье ожило святое
Первоначальных лучших дней,
И только позднее былое
Здесь в царство отошло теней.
Оттуда смутным сновиденьем
Еще дано ему порой
Перед всеобщим пробужденьем
Живых тревожить здесь покой.
В тот час, как с неба месяц сходит,
В холодной, ранней полумгле,
Еще какой-то призрак бродит
По оживающей земле.
Начало июля 1870
Николай Некрасов (1821-1877)
Русский поэт, писатель и публицист. Руководитель литературного, общественно - политического журнала «Современник», редактор журнала «Отечественные записки». Стихотворение посвящено генералу - губернатору Вильны графу Михаилу Муравьеву, памятник которому был установлен в 1898 году на площади у губернаторского дворца,ныне здание Президинтуры. Барельеф с изображением Муравьева можно видеть у подножия памятника А.Мицкевичу.
БОКАЛ ЗАЗДРАВНЫЙ ПОДНИМАЯ
Бокал заздравный поднимая,
Ещё раз выпить нам пора
Здоровье миротворца края…
Так много ж лет ему… Ура!
Пускай клеймят тебя позором
Надменный Запад и враги;
Ты мощен Ру;си приговором,
Ея ты славу береги!
Мятеж прошёл, крамола ляжет,
В Литве и Жмуди мир взойдёт;
Тогда и самый враг твой скажет:
Велик твой подвиг… и вздохнёт.
Вздохнёт, что, ставши сумасбродом,
Забыв присягу, свой позор,
Затеял с доблестным народом
Поднять давно решённый спор.
Нет, не помогут им усилья
Подземных их крамольных сил.
Зри! Над тобой, простёрши крылья,
Парит архангел Михаил!
1866 г.
Владислав Сырокомля (польс.W;adys;aw Syrokomla 1823-1862)
Литературный псевдоним Лю;двика Влади;слава Франти;шка Кондрато;вича (Ludwik W;adys;aw Franciszek Kondratowicz ) - польского поэта, переводчика, краеведа и историка литературы жившего в Вильне с 1852 года. Был сотрудником газеты «Виленский вестник», принимал участие в городских национально - патриотических манифестациях. Перевод Л. Н. Трефолевым стихотворения «Почтальон», сделанный в 1868 году стал исполняемой русской народной песней «Когда я на почте служил ямщиком», исполняемой и по ныне. Похоронен на кладбище Расу.
ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯН
Читал я, что люди права получают
По воле священной Царя-исполина,
И был я уверен, что жертв не считают
Тяжелыми в доброй отчизне литвина.
В тот год я пророчил при новом порядке
Обильную жатву общественной нивы;
Смотреть ежедневно ходилъ я в рогатке,
Как шляхта отвсюду спешитъ на призывы.
Когда меня пыль от колес осыпала
И лица знакомыя часто мелькали,
Я плакал... Ужели же пыль вызывала
Град слез, иль из сердца оне выступали?
Не знаю... Но волю слезам давши чистым,
Я знаю, что крепко люблю свою братью,
Что прадед мой старый литвином былъ истым,
Что шляхтичъ я родом с гербовой печатью.
Я думал: "Напрасно враги так шумели,
Шляхетское имя порочили с жаром:
Не нынче, так завтра увижу на деле,
Что шляхтой до ныне зовут нас не даром;
Не нынче, так завтра узнает Европа,
Россия и Польша узнают с восторгом,
Что мы, добровольно снявъ цепи с холопа,
Преступным себя не позорили торгом;
А те, что примеромъ для родины были,
Являлись главою и сердцемъ собраний,-
Те люди, что маршальский жезл заслужили,-
Они отрекутся по собственной воле
От рабства, бичи предавая проклятью..."
Гордиться мне было в то время грешно ли,
Что шляхтич я родом с гербовой печатью?
Со шляхтою месяц назад тому ровно
Я въ Гродне пил тост за великое дело,
Читал я горячее слово из Ковно,
Как брат писал к брату: "Работа приспела!
Хоть грунт наш безплоден и деньги мне, право,
Теперь очень нужны, но, Бог хочетъ видно,-
Отрекся я, братец, от панскаго права:
Мне рабовладельцем грешно быть и стыдно".
И думалъ я: "Спесь-то в васъ, братцы, какая!
Какое мне дело, до Ковно, до Гродно!...
И Вильна, в великое дело вникая,
Наверно, окончитъ его благородно.
Тамъ к общему благу пылаютъ любовью...
Я знаю литовскую добрую братью
И въ праве гордиться литовскою кровью,
Какъ шляхтич природный с гербовой печатью.
Из старых Ошмян, и из Трок, и из Лиды,
С Дисны и съ Вилейки вся шляхта родная
Вопросъ о народе решит безъ обиды,
Все нужды, невзгоды крестьянские зная
Цвет власти губернской, еще так недавно
Встречаемый с шумным восторгом, всеобщим,
Ужели отстаивать будет безславно
Ужасное рабство и все мы возропщем?..."
Однако, свершилось... О, край мой, измяли
Венецъ твой, запачкав его преступленьем!...
Отцы твои цепи народа спаяли,
Свои имена подписав под решением
О панской опек над бдным народом...
Историк за это предаст их проклятью...
Мне стыдно за Вильно... Не шляхтич я родом...
Позоръ мне с моею шляхетской печатью!...
Перевод с польского Д. Минаев.
Александр Навроцкий (1839-1914)
Военный прокурор, председатель военно - окружного суда в Вильно. Участвовал в подавлении народно освободительного восстания 1863 года, был ранен. В период службы проявлял интерес к истории Литвы и выйдя в отставку в звании генерал - лейтенанта написал под псевдонимом Н. А. Вроцкий исторические драмы «Крещение Литвы» (1879) и «Иезуиты в Литве» (1900). Является автором слов русской народной песни «Есть на Волге утёс».
КРЕЩЕНИЕ ЛИТВЫ
Историческая драма в пяти действиях
Отрывок
Действие III.
Лесная поляна в Закрете, с правой стороны — развалины башни, обнесенныя оградой, в глубине — просека.
Ротенштейн (ходит нетерпеливо по поляне).
Как долго не идут они!
Придут-ли? Ну, а если Явнут
Вдруг выдал нас? Не может быть!
Ведь он не силой, добровольно
Стал христианином. А впрочем,
Честолюбивыя желанья,
Корысти жажда, или страх
Всегда легко овладевают
Людьми такими. Боже, если
Узнал старик о нашем бегстве
И принял меры! Ведь тогда —
Погибло все! Запрут голубку,
Замучают, и нет ни средств,
Ни сил, чтоб вырвать дорогую
Из злобных старческих когтей.
Корейво (за оградой).
Вельможный князь, сдержать не в силах
Я ваших бешеных коней.
Ротенштейн.
Оставь! Не дергай их! Я сам
Их успокою. (уходит. Входят: Поята и Явнут, вслед за ними Тиргайто).
Поята (оглядываясь кругом).
Никого
Не вижу я! Ты не ошибся?
Явнут.
Я слышу ржание коней.
Он здесь! Сейчас его отыщем! (уходит в ограду).
Поята.
Отец, мой дорогой отец!
Что ныне станется с тобой
Когда ты, наконец, узнаешь,
На что решилась я? (прислушивается) Идет!
О милый, милый, разве в силах
Я отказать тебе теперь
Когда к тому же и мое
Она желанье разделяет. (Входит Ротенштейн).
Ты ждал меня? (обнимаются).
Ротенштейн.
Давно, голубка!
И думал уж, что, может быть,
Нас выдал Явнут, и погибло
Все наше счастье.
Поята.
Не могла
Придти я раньше; знаешь, милый,
Что я могла уйти из дома,
Лишь под предлогом совершить
Молитву в храме Перунаса;
А ведь подобныя молитвы
Нельзя иначе совершать,
Как только на закате солнца.
Ротенштейн.
Пора в дорогу! Все готово!
Я лучших отобрал коней!
Пойдем, голубка! Нам теперь
Необходимо удалиться
Скорей от Вильны. Наступает
Сырая ночь, встает туман,
Дороги здесь мне незнакомы,
Мы можем сбиться...
Иван Кондратьев (1849-1904)
Историк, поэт, песенник, писатель и переводчик. Начал свою литературная деятельность в Вильне посвятив городу несколько стихотворений. Автор исторического романа «Гунны: эпоха великого переселения народов». Написанная им песня «Очаровательные глазки» была одной из популярнейших песен на протяжении всего ХХ века.
ПРЕЧИСТЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ
Кого из русских не пленяет
Великолепный этот храм?
Кому он дум не навевает,
Отрадой сердце не ласкает,
И не уносит к временам
Отживших братий христианства,
Которых добрыя дела
Латинопольского тиранства
Рука разрушить не смогла?
А был, ведь, вид такой печальный!
Где нынче ряд святых дверей,
Недавно бил на наковальне
Железо пасмурный еврей, –
И там, где требы совершались,
И хор святую песню пел –
Железа звуки раздавались,
И мех усиленно шумел.
Теперь опять гудит, несется
Призывный звон колоколов,
Святая песня раздается
Давно не слышанных в нем слов,
И снова там, где многи лета
Любил лишь ветер песню выть –
Святою верою согретый
Молитву русский там творит.
И как молитва там отрадна!
И ей предела в сердце нет!
И так внимает ухо жадно,
Что не внимало столько лет!..
Но сердце наше не забудет
И тех, кто всем руководил:
Их каждый долго помнить будет,
Их имя каждый затвердил!..
Виленский вестник. 1868. № 29, 15 марта.
Александр Жиркевич (1857-1927)
Поэт, прозаик, публицист, военный юрист. Выпускник Виленского пехотного юнкерского училища, служил военным защитником, помощником прокурора, следователем, судьей. Виленская публичная библиотека получила от него в дар ценные документы и рукописи с автографами королей, известных писателей, художников, композиторов, ученых и церковных деятелей. Вышел в отставку в звании генерал — майора. Похоронен на Евфросиниевском кладбище.
ВИЛЬНА
Отрывки из поэмы «Картинки детства»
Ах, Вильна, Вильна, город чудный,
В венце крутом песчаных гор,
В садов оправе изумрудной,
Ты предо мною до сих пор
Стоишь как друг поры далекой!..
На берегах реки широкой,
Что лентой синей улеглась,
Как обновленная гробница,
Лежит литовская столица…
Здесь ночевал литовский князь
И видел сон; и город древний,
Сначала жалкою деревней
Вокруг твердынь и грозных рвов
Поднялся в местности дремучей,
Над Вилии песчаной кручей…
И до сих пор с горы Замковой
Сбегает стен булыжных ряд,
И башни мшистыя стоят
У струй Вилейки, что подковой,
Омыв подножия холмов,
Несется быстро меж садов,
Чтоб с древней Вилии волною
Обняться светлою струею…
Здесь было капище, и в нем
Перед литовскими богами
Творились жертвы в мрачном храме;
Горел мигающим огнем
На камне Знич неугасимы…
Нередко здесь неумолимый,
Как зверь безжалостен, суров,
Просил литвин своих богов
Помочь в набегах за пределы
Соседних стран, и звук цепей
Летел до грубых алтарей,
Когда толпою оробелой
Рабы велись в позорный плен
За камни неприступных стен…
Пришли века - и звуком новым
Был поражен немой кумир:
Неся любовь, прощенье, мир,
Сюда, с учением Христовым,
Пришел монах, и - кроткий крест
Взошел над зверством этих мест…
Растут смиренныя святыни,
Звучит любви живая речь,
Ржавеет силы грубой меч,
И распадаются твердыни;
Лопух и травы здесь и там
Уж разрослися по плитам;
Рыдает ветер в день ненастный
Над прахом старины ужасной,
Сметая с башен древних прах,
И в быстрых Вилии волнах
Уж опрокинулись руины…
Давно минувшия картины!..
А все же в детстве я любил
Ваш образ строгий и кровавый:
С какою удалью и славой
Из мрака лет он выходил
В моих мечтах, рождая речь думы! -
Мне мил был сумрак ваш угрюмый,
Звук богатырский древних сеч,
Свободы радостная речь!..
…
Но дальше, дальше! Вот костела
Звучит торжественно орган;
Плывет туда усатый пан;
Склонившись робко, полуголый,
Поднялся нищий перед ним,
В очках, без шапки; недвижим
Старушек-нищих с образками
Ряд под костельными дверями;
Прошла паненка, омочив
В святой воде свой пальчик нежный,
А ксендз в одежде белоснежной
Стоит, и важен, и красив…
Но дальше, дальше, мимо, мимо
Костельных звуков, сцен и слов,
С кадил струящегося дыма,
Старух, девоток и ксендзов,
Гигантских статуй в театральных,
Жеманных позах в мгле каплиц,
Напевов грустно-погребальных,
Лампад, икон суровых лиц -
На свет, на воздух поскорее!..
Вот чахлых тополей аллея
Бежит к горам: старинный сад
Лежит по речке серебристой.
Покой и сумрак в мгле душистой…
Взошли на мостик - и стоят
Песчаных гор немыя кручи,
Одеты купами дерев…
Вверху - ползут седыя тучи,
Внизу - реки немолчный рев,
Катящей воды в мгле обрыва!..
С тех гор роскошна и красива
Картина сбившихся домов,
Церквей, костелов и садов,
А за песков поляной знойной
Лесов синеет замок стройный…