Иногда я ощущаю себя Леонидом Губановым;
рот и лёгкие сжаты застоем советских кухонь.
Кто-то видит меня графоманствующим ебланом,
ну а многие не видят и вовсе. Что б ни делал - всё глухо.
Каждый день - протокол в соцсетях, - до оффлайна и заново;
это "железный занавес", реинкарнировавший в ленту репостов.
Мне "совсем никогда" уже видится небольшим опозданием,
и я жду своих книг как безрукий ждёт рук своих роста.
Я штурмую стихами большие и модные паблики,
всё надеясь прорваться сквозь тлен и цитаты Ес Сои;
так стекает в игнор и отказы последними каплями
вера в то, что оценят при жизни - не завтра, но скоро.
Но живу и дышу с благодарностью; зимы зимуются,
расстаются друзья после шумных и радостных свадеб.
Пусть не гений, но себе же назло не смирюсь даже с умницей;
не успело ещё меня время в нули поистратить.
Я над книжкой корплю - или это она со мной возится,
выбирая наряд мне и цифры, слова на табличку.
Может путь мне один - в неизвестность свалиться как в озеро,
ну а может потом кто узнает по строчкам и личику.
Кроме рези в желудке и почках терять больше нечего;
мне б теперь 37 разменять при живых папе с мамой.
Бесконечным обломом внутри и вокруг искалеченный,
я бегу с языком на плече - лишь бы дальше от драмы;
лишь бы мир без войны и супружество без расставаний,
без аварий машины, тела без увечий и рака,
без внезапно оборванных жизней от приступа в ванне;
чтобы женщина сына или дочку в любви родила.
Ходят злость и зараза по кругу, плодятся обидочки;
кто бы бил по рукам, когда чешутся мстить и калечить.
Кто придумал бы средство от зла - я стоял бы на выдаче;
я и сам его съем, я и сам на Земле человечек.
Я люблю ваши кухни и паблики, лица серьёзные,
равнодушие стен и себя за бортом этой лодки;
между лентой и личкой шальным тараканом отпОлзаю,
под малиновой шубой репостов залягу селёдкой.
Грудь стучит бирюзой, мысли крутятся бешеным космосом;
с пылесосом стихов в грязной комнате я беспризорник.
Прикормив неизвестность кусками здоровья и возраста,
каждым вздохом любовь кислороду печатает сборник.
14-15.01.17