Какая же мука любить безответно,
Ты любишь мужчин, от которых разит
Не сборником виршей, не книжкой сонетов,
А тех, у кого в междуножьи сквозит.
Ты любишь кататься на новеньком байке,
С мужчиной в косухе, с улыбкой в два рта.
А я подметаю в затёртой фуфайке
В пол пятого утром, пугая кота.
Стишки мои - дрянь, да и сам я не мачо,
Но женщин и птичек ужасно люблю.
Дельфинов, лошадок, цветы и собачек
В сердечной кадушке солю.
Отведай капустки хотя б на прощанье.
Тебя я запомню голодной такой.
Пишу в пол шестого Любви завещанье
Дрожащей холодной рукой.
Любви завещаю пустую кадушку,
В неё ты положишь стихи и цветы,
Когда превратишься в седую старушку,
Которую любят коты.
Седой старикан замелькает в окошке,
На байке с метлой и котом на плече.
Два ангела в белом и Бог в неотложке,
С мешками икон и свечей.
Какая же мука не верить в святое,
Когда его некуда деть.
Под шкаф закатилось кольцо золотое,
Как солнце любовная плеть.
Мы ею хлестали порою друг друга,
Стихи, словно плети в солёной воде.
Бес в рёбрах поёт: «Золотая подруга
Простит серебро в бороде...»
Простит и Господь наши шалости, детка.
Нет дела ему до постелей детей.
Любовь - суть свобода, но также и клетка,
В которой немало чертей.
Вот, чёрт меня дёрнул влюбиться в поэтку,
Седую старушку теперь в пустоте.
Она там, в раю носит в клетку беретку
И котика на животе.
А я, старикан, сплю с «Харлееем» в подвале,
Целую листочки, в которых стихи
Старушки, которая помнит едва ли
Воспетые в рифмах «грехи...»