Аллах и пуля в рай ведут душмана,
И русский сон тревожен в том краю.
Один солдат в горах Афганистана
Заметил полумёртвую змею.
Она на солнце узко отливала
Узорчатым чернёным серебром.
Он пожалел и каждый день, бывало,
Поил её из миски молоком.
Уже змея солдата узнавала,
Уже она из рук его пила.
Других она к себе не подпускала.
Окрепла и однажды уползла...
Застава спит. В палатке сон глубокий.
В глухую ночь стоял он на посту.
И только вспомнил отчий край далёкий –
Опасность просквозила темноту.
И, уловив опасность по скольженью,
Присел от страха и узнал змею –
Та самая! И обвила за шею
Она его, как гурия в раю.
Хотел он встать, не тут-то было дело!
Змея вздымала голову пред ним,
В лицо шипела и в глаза глядела.
Так и сидел он в страхе, недвижим.
Как будто шум со стороны палатки,
Как будто тихо... Вечность протекла.
Змея, разжав кольцо смертельной хватки,
Его освободила. Уползла.
Он распрямился и, мрачней заката,
Прошёл насквозь заставу, – кровь и прах.
Все вырезаны, все его ребята,
И первыми – кто были на постах.
Как жить ему? Его сомненье гложет,
Подумать страшно: может быть, змея
Его спасла за счёт других... О Боже,
Печальна тайна, но она твоя!
1989