Ты знаешь, мама, мне опять приснился
наш старый дом с рябиной у окна.
Стоит родной, нигде не покосился,
по всем углам коса заплетена.
И крыша смотрит в синие глубины.
Все окна и крылечко - на виду,
и лавочку с костром твоей рябины -
все отыскал, лишь двери не найду.
Так и стоял - потерянный и грешный -
перед избой, как совестью своей,
просил её, от слёз полуослепший,
раскрыть ладонь родительских дверей.
Перед избой... А, может, перед Богом?
Настолько грешен, что прощенья нет?
Ах, мама, мама! Много, очень много
поднакопил их за десятки лет.
Но он простил, в который раз поверил, -
и папка наш, всё тот же, молодой,
выносит мне, распахивая двери,
полнющий ковш с колодезной водой
и вышитое красным полотенце...
И счастьем светит каждое окно...
Не встретит он... Врачи сказали - сердце...
И дома нет, он сгнил уже давно.
И только ключ, как вечная лампада
Моей души, - беру, когда хочу...
Ну, что ты, мама, милая, не надо,
не плачь, родная... Всё. Молчу... Молчу...