Полумрак опустился на смольную гладь страниц,
я на черном холсте рисую черничной тушью.
И по памяти подбираю изгибы лиц
тех людей, что инерцию храма во мне порушили.
Мой дом изредка навещает присутсвием лишь
отчужденность от мира, чтобы воздать мне почести
Но я твердой рукой сжимаю стальной карниз,
и кричу постановочным голосом, мол, жить хочется.
Если правде взглянуть в глаза - пустота глазниц.
Вера в чистое/светлое в адской агонии корчится.
Но статистика мне не врет, мне наврал статист.
Невзирая, что он был веселым, но не находчивым.
Говорил, что мой путь спокоен и не тернист,
что до звезд я смогу достать, не являясь летчицей.
Только все, что сейчас я имею - это транзит
и билет в бесконечно долгое одиночество.