Я писал твоё лето, как ещё один том,
И с тревогою ждал хулы.
Ты вошла в мою жизнь, как в свой собственный дом,
С полынком, подмести полы.
Мне казалось нетрудно связать несколько слов,
Чтоб, как в срубе — все брёвна в кон!
Чтобы в новой главе, из мечтательных снов,
Было семь — в теремке — окон.
А у крыльца... А у крыльца
Растёт-цветёт емшан-полынь.
С лица не пить, а пью с лица —
Уж так сошлось, хоть душу вынь!
Только ты прочитала, как-то, вовсе, не так,
Как-то, вовсе уж — наобум;
Ты не любишь топор, ты не любишь тесак,
Зато любишь придворный шум.
И я знаю: надолго, по-чуть-чуть и слегка,
В этой книге, куда ни плюнь,
Будет веять любовь и пыльца полынка,
Словом — будет горчить июнь.
А у крыльца... А у крыльца
Растёт-цветёт емшан-полынь.
С лица не пить, а пью с лица —
Уж так сошлось, хоть душу вынь!