Сгорели их селенья, пропали у них мулы,
Бредут, бредут изгнанники - и что там вдалеке?
Чтобы язык родной свой их дети не забыли,
Им литеры выводят армянки на песке.
А ветер, ветер, ветер!.. Какой палящий ветер!...
Обугленные лица сечёт, сечёт, сечёт!..
Лишь выведешь ты слово из этой вязи литер,
А слово то без корня, покатится, и вот -
Ведь где-то там в пустыне съедят его верблюды.
Забудут его дети, наследники в семье.
Бредут, бредут изгнанники...
Бредут, бездомны, люди...
Ни крыши, ни пристанища - букварь им на уме!
Сгорели у них храмы, мужчины их убиты.
И звоны потонули в их озере Севан.
О, как же дальше жить им? На том кровопролитье
Не месяц в небе всходит - турецкий ятаган.
А ветер, ветер, ветер!.. Как бьёт он, этот ветер!..
Куда же их, изгнанников, недоля заведёт?
И нет у них и времени на написанье литер,
И нечем их писать им, и негде...что их ждёт?..
И только на привале, как будто на свободе,
Покуда ещё женщины в тележки не впряглись,
Те буковки армянские, как стебельки, выводят,
Слезами поливают, и буквы принялись.
В песках пустили корни - а ветер, ветер, ветер!..
Бредут, бредут изгнанники - и что там вдалеке?..
А тут по всей пустыне росточки - стебли литер,
Как травы, прорастают в сжигающем песке.
Их топчут кони сытые - и в душах ноют раны.
Но буквы прорастают в легенды по весне.
"ЦавЕт танЕм!" - так скажут,
прощаясь, вам армяне.
И боль твоя, Армения, печаль твоя во мне.