Парадные люстры устали от шума,
И гаснут их тусклые зимние звёзды
На мраморных стенах, шелках, гобеленах,
В густых ароматах цветов и парфюма.
И белые руки на атласе синем
В священном покое, как голубь с голубкой.
"Идите!" За лунными окнами иней.
"Идите!" И шаг удаляется гулкий
Сквозь даль анфилады по воску паркета,
А Вы остаётесь в тумане алькова.
На миг в глазах тёмных рождается снова
Победная искра с былого портрета.
О власть, что когда-то одела безмолвно
Венец золотой Вам на кудри льняные,
И не оставалось обратно пути...
О власть, почему вкус твой горек, так горек?
Так рано порой умирают иные.
Ты здесь, Мелисандра? О Боже! Прости.
Вздыхает полночная тихая дева
В углу, шелестя окровавленным платьем.
Венецианское зеркало. Столик.
На кружеве нежном дрожит прядь седая.
Что Вам поцелуи теперь и объятья?
Наверное, скоро здесь будет другая.
В любви на искусном балу наслаждений
Ведёт полонез ваша первая пара.
Блестят эполеты. Пылают от жара
Волнения щёки. И пальцы так твёрды.
О друг мой, теперь ведь они почти мёртвы,
И так велико в череде поколений
Моё одиночество, Ваше Высочество,
Если б Вы знали...
Парадные люстры устали от пыли,
В футлярах покоятся медные трубы,
И только бескровные бледные губы
Чуть слышно во сне прошептали: "Мы были".
Фото: Paul Dmoch