Разочарование - тайная власть эмоций...
Само существование этого мира – уже тайна и достаточное основание для очарования.
Макс Вебер
Клянися мне… от злых стяжаний
Отречься ныне дай обет.
Лермонтов М. Ю., Демон
Разочарование.
Рассказ.
Граф Серов Иван Иванович безнадёжно старел. Даже родниковая вода, рождённая в недрах реки Риони, берущая свои воды с ледника Эдена, не помогала ему, он медленно умирал от скоротечной чахотки. Единственный наследник Олег, после окончания классической гимназии с изучением древним языкам в Тифлисе, вернулся в родную деревню и неохотно занимался делами поместья, часто твердя, мол, это не мое. Неожиданно после приезда у него начался бурный роман с Еленой Левицкой, которая приехала на летние каникулы из Тифлиса, где она училась в учительской семинарии. Граф был недоволен поведением сына и считал его виновным в скором отъезде Елены, которая ему нравилась, и надеялся, что этот флирт закончится венчанием, но, увы.
Олег слушал отца и молча завтракал, иногда, будто соглашаясь с ним, с насмешкой кивал головой.
- Вся деревня гудит, осуждая твой безнравственный поступок, Олег, - выпив рюмку коньяка, хриплым голосом начал свое резонёрство Иван Иванович.- Ходят слухи, что Елена забеременела и уехала в город из-за несчастной любви к тебе, не выдержав пересуды. Получается, что ты морочил ей голову своими пустыми обещаниями при этом пренебрегая нравственными нормами, что есть духовные качества человека, которыми руководствуется он. А ты вероломно нарушил эти этические нормы определяемые этими качествами. Чем же она тебе не угодила – умна, образованна, из дворянского сословия, с наследственными правами?!
- Интересно было бы узнать, кем же определены эти этические нормы?- спросил Олег, стараясь не грубить.- Есть такая пословица, отец, людских пересудов не переслушаешь, а у тебя появилось странная склонность - слушать эти сплетни. У Елены кончилось каникулярное время, и она уехала. А что касается её беременности, то это полный абсурд, тарабарщина. Мне надобно ехать в Тифлис по делам, мой гимназистский друг вернулся из Парижа и должен был привести лекарство современное, которое широко применяется в Европе. Иван Иванович ничего не ответил, встал и медленно направился на улицу. Он понимал, что конец жизни неумолимо приближается и вслух произнес: «Парка дни мои считает и отсрочки не даёт», как говорил Батюшков. Конец жизни печален, середина никуда не годится, а начало смешно до глупости. Напрасно отец упрекнул меня безнравственности, - думал Олег - между нами ничего серьёзного не было, конечно, кроме поцелуя. Он не мог себе позволить пользоваться её слабостью, ведь он её сильно любил и дорожил этим чувством. Поэтому упреки отца сильно задели его. Было волнение, сильное чувственное влечение, не более. Общение с ней вызывало у него душевный подъём, устойчивую расположенность. Он лукавил, говоря о том, что Елена уехала на учёбу, на самом деле они поссорились. Камнем преткновения стало желание Елены бросить учёбу и создать семью.
- Я просто не пойму Олег, зачем мне эта семинария? - с досадой в голосе говорила она.- Родители заставляют, а ты им потакаешь и вообще о женитьбе не думаешь. Я хочу создать семью, хочу быть счастливой, а не слушать бредовые лекции этих нигилистов, которые все духовные ценности отвергают и цинично открыто говорят об этом. У меня душевное смятение, Олег, я в замешательстве и не знаю, что делать. Душа моя объята унынием и чувствую себя отвергнутой, так как ты молчишь, порой твердишь, надейся и жди. А надежда - сны бодрствующих, говорил Платон. Теперича уклоняюсь я от счастья моего и предаю себя всем несчастьям.
- Терпение, Лена - это искусство надеяться, - беря её за руку, тихо произнес Олег. Любовь, как дерево, она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во все наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже в развалинах нашего сердца, как-то говорил Гюго. Надежда же, Лена - самая живучая тварь в мире. Подождёт все сдохнут, а сама умрёт последней. Душа же, в отличие от разума, не думает и не рассуждает - она чувствует и знает, поэтому не ошибается. Когда не знаешь, что делать, выжди какое-то время. Затаись. Живи так, как живётся, хотя жизнь подобна пиру Дамокла – меч свыше грозит нам вечно. Для создания семьи достаточно полюбить. А для сохранения её нужно научиться терпеть и ждать. Видит Бог, что ты это событие сильно и неразумно торопишь.
- Глупо терпеть неразумных, - истерично перебила его Лена, - мне очень больно, но приходится терпеть, «нет ни охоты, ни силы терпеть невыносимую муку кромешную», говорил Некрасов и я больше не могу, просто нет сил, и начинаю всё ненавидеть. Я уезжаю в Тифлис, не провожай меня. Олегу хотелось крикнуть: остановись, не торопись топтать ростки нашей любви, но Елена быстро исчезла в вечерних сумерках. Вот это да, - подумал Олег, выходя из оцепенения. Да она меня ненавидит, значит, она лукавила, когда говорила о своей любви. Боже мой, какое лицемерие, аж дух захватывает. Значит, она прикрывала своё двуличие, неискренность и злонамеренность все эти годы, мастерски притворялась. Какое замаскированное притворство. Значит, не было любви, было только притворство, лицемерное поведение. Пожалуй, она никогда не изменится. Люди никогда не меняются к лучшему через ненависть. Они могу измениться только через прошение, любовь и веру. Ведь я хотел образумить её, мол, когда не знаешь, что делать – выжди какое-то время. Живи так, как живётся. И тогда знак благополучия – спокойное счастливое состояние вернётся. Значит, всё было пустое, обман неопытной души, как говорил великий русский Поэт. Он всё-таки собирался в Тифлис и может, удастся по душам поговорить с Леной, попытаться образумить её. Пожилой грузин - сторож с длинными усами, которые срослись бакенбардами, не торопился открывать калитку у ворот и никак не хотел пускать Олега во двор, мол, не велено. Но после серебряного пятака, смягчился и, фыркнув носом, махнул рукой.
- Только недолго, барин, а то хозяйка Алла Францевна, строгая особа, браниться начнёт.
Олегу даже не пришлось подняться в комнату Елены, когда он услышал её громкий смех в саду. Она прогуливалась с гимназистом, который рассказывал ей о чём-то смешном. Вот и всё, - подумал Олег, - боже мой, какое притворство! А какие были лукавые речи, которые чуть ли не подвергли меня греховному соблазну. Подойти к ней и высказать всё, то, что он думает о ней? – подумал Олег. Не стоит этого делать: всё просто. Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит. И тогда счастье само найдёт тебя, говорил Хайям. Уметь пережить ту минуту, когда казалось, всё чуть ли не было потеряно – великий дар. Ничто в этой жизни легко не даётся. В ней каждый поступок оставляет свой след. За всё расплатиться когда-то придётся. Другого пути, к сожалению, нет. Что ему Гекуба, что он Гекубе, чтоб о ней рыдать? – говорил Гамлет. Он, угнетённый увиденным, медленно побрёл к воротам. Конечно, их общение было как таинство сердца, где из лучинки рождается любовь, которая до сих пор, как нимб – символ святости, светился над их головами, делая их порой счастливыми и полными надежд. Теперь ему казалось, что это общение было прекрасной поверхностью, но с ужасной глубиной и прав был Ницше: нет прекрасной поверхности без ужасной глубины. Самое сильное чувство – разочарование, а не обида кем-то нанесённая или несправедливое причинённое огорчение, даже не ненависть. После них остаются шрамы в душе, а после разочарования – только пустота. Так размышляя, Олег вышел на берег Араксы. С большого дуба, который наклонился почти до воды, ребята, визжа, прыгали в воду. Стоял полуденный зной. На берегу стояла небольшая часовня. Недалеко от входа в изрядно поношенной одежде, прямо на земле сидела женщина, то ли цыганка, то ли местная и молящим голосом причитая, просила подаяние. Олег молча подошёл к ней и положил рупь в её плетёнку. Женщина начала поспешно шептать благодарственную молитву с просьбой о ниспослании блага и отвращении зла.
- Тебя, касатик мой, ждёт большая любовь необузданной силы. Она принесёт тебе счастье, и ты будешь счастлив, а время залечит твои раны, - неожиданно произнесла она. Он ей ничего не ответил. Кто сказал, что время лечит – солгал. Тот не знал большого горя. Не заживают раны в сердце, ты просто привыкаешь к боли. Показались одноэтажные дома с приусадебными участками. Во дворе одного из домов за забором отчетливо был слышен женский плачь. Олег остановился и прислонился к стене, чтобы услышать хоть какие-то голоса. Вдруг тишину нарушил удар кнутом-арапником. Всё стала ясно, женщину били. Вот дикие нравы, подумал он, и жалость вынудила его открыть калитку и заглянуть во двор. Здоровенный ражий детина-плехан стегал привязанную к дереву молодую девушку, на платье которой уже проступили кровавые следы.
- Вы за какую провинность бичуете эту молодую особу? – еще стоя у калитки спросил Олег.
- Тебе какое дело, фендрик сраный, шёл бы, как шёл, а не вмешивался в чужие разборки, - вытирая пот с лица, злобно прошипел детина и, повесив кнут на сучок дерева вошёл в дом, наверное, попить воды. Мне с ним не справиться, - подумал Олег, - вишь, какой здоровый, искалечит и всё. Он вспомнил стихи Некрасова: А ведь был детина ражий, Рослый человек. А помочь ей надо. Девушка была красивая, с длинными распушенными волосами. С виду ей было не больше 18 лет. Олег, закрыв калитку, вошёл во двор и спрятался в кустах инжирного дерева, решив ждать, что же будет дальше. Он не мог позволить этому хорьку больше истязать её, и будет ждать момента, чтобы освободить её. Снова появился детина с двумя вёдрами, посмотрев в сторону калитки, направился вглубь сада, наверное, за водой. Олег вмиг очутился у дерева, к которому была привязана девушка, не стал мешкать и быстро начал развязывать верёвку.
- Он наверняка пошёл за водой, а далеко ли? – невнятно чуть заикаясь, тихо спросил Олег.
- Недалече, до речки, - еле выговорила девушка. Когда они очутились на улице, Олег, поддерживая её за руку, торопил девушку.
- В какую сторону нам идти, а то он ведь начнёт искать. Тогда точно нам несдобровать, - еще оглядываясь, спросил Олег.
- Тут на берегу небольшой православный храм, может, там укроемся? - дрожа, едва выдавила из себя она. В храме никого не было, кроме пожилой послушницы, которая готовилась к пострижению в монахини. Она, увидев девушку, сквозь платье которой еще продолжала сочиться кровь, ахнула.
- Матушка, - взмолилась девушка дрожащим голосом, - нам бы сохраниться от злодея. Она их вывела за иконостас – стену, покрытую иконами, которая отделяла алтарь и закрыла дверь. Погони не было. Ошарашенный исчезновением девушки, детина, обежал всё вокруг, но никаких следов не было. Послушница ни о чём не стала спрашивать, дала ей поношенное ситцевое платье и благословив их, выпустила через черный выход. Олег, остановив мимо проезжавший фаэтон, велел отвезти их в ближайшую гостиницу. Диана, так представилась девушка, долго рассказывала, что же произошло с ней, и как она стала пленницей этого мизантропа. Олег предложил ей поехать с ним в его поместье, в село Севони и жить там.
- Но сначала мы поедем по магазеям, купим тебе одежду, как полагается графине, - целуя ее, смеясь, произнёс Олег.- Больше тебя никто не тронет, и даже не попытается втянуть тебя в кабалу. Ты достаточно испытала горечь, а теперь всегда будешь наслаждаться сладким. А что касается того мизантропа-сорняка, то он всегда был сорняком и как бы ни расцвёл, останется сорняком. Я рад, что мне удалось вырвать тебя из лап тёмных сил, и ты влюбила меня в себя. Ты озарила мою жизнь, а кто озаряет жизнь других, никогда не останется сам без света, как-то говорил Ницше...
Январь, 2017г.