(Тогда о беде не думалось)
Пруд наш, тогда ещё не наполнился водой из ручья, но заметно увеличился. Уже плотины старого пруда было не видно. Её новый затопил на глубину моего роста.Быстро набирался. Только весной,может в мае, два бульдозера из Покровского, с двух берегов балки насыпали высоченную плотину, метров на сто ниже старой по течению ручья. Пруд обещал быть большим и глубоким. Уже сейчас не вся "ребятня" доставала его дно ногами.Уже прилетала недавно маленькая стайка каких-то водоплавающих птичек,прямо ручных! Они так близко подпускали к себе, что мы додумались бросать в них мелкими камешками с новой плотины, пока не подбили одну птичку насмерть. Было очень жалко птичку, мы весь день не разговаривали с Валеркой и даже хоронили без него, хотя потом поняли, что он не виноват. Каждый из нас мог попасть в неё, больно-то было не нам, а ей, этой водоплавающей. Купались мы уже сразу, на другой день, как образовалась запруда. Тогда все мы купались, а потом стало глубоко, особенно возле плотины, поэтому купаться стали только те ребята, кто умел плавать.
Мы с Колькой плавать уже хорошо умели и, как то, он зашёл за мною на пруд. Было тепло, но не очень солнечно, и ветрено. Ветер дул восточный, с нашего "рукава" пруда. А наш "рукав" мы с Колькой переплывали с самого начала, ещё когда старый пруд был виден. Теперь уже новую плотину кончили насыпать, хватит. С верху засыпали только хорошим слоем камня и щебня с карьера Гремячинского. Пол-пруда уже заполнилось. К осени заполнится весь, тогда уже можно будет с речки пескариков запустить в него или ещё кого нибудь. Чтобы суметь искупаться на новом пруду, надо было ещё у бабушки найти причину туда пойти. Поэтому мы с Колькой сговорились сходить посмотреть гусей, уже давно не знаем где они. Так и вышло, гуси были на той стороне, за ручьём, под Панковыми, это, как раз по пути. Быстро добежали до пруда, сняли майки и всё, больше нечего. Не без трусов же купаться? А вдруг через плотину кто пойдёт?
Хоть и тепло было, но мы оба покрылись "мурашками", ветер гнал с нашей стороны, на воровскую,заметную волну и мы, немного, без особой охоты полезли в воду. Но "неохота" тут же исчезла, как только окунули ноги.Травянистая подушка дна, обновляющаяся каждый день по мере наполнения пруда,приятно ласкала, даже звала, как весной уходящая вода на высыхающем лугу.Мы немного по-брызгались на мелководье и стали, разгребая воду, входить на глубину, а потом и совсем,оторвались ото дна и поплыли на ту сторону. Плыли почти совсем не разговаривая, только громко фыркая от высокой волны. Там по настоящему плыть, было не более десяти - пятнадцати метров, остальное, метров по десять с каждого берега - мелководье. Волны, и в правду, были большие, мешали не только плыть, но и просто держаться на воде. Мы с Колькой упорно преодолевали их, усталости особой не чувствуя и были, где то на середине перешейка, когда Колька, вдруг, закашлялся, неожиданно поперхнувшись волной и, сразу, бросив плыть, стал беспорядочно болтать руками, сопровождая это, не криками, а какими то громкими "горловыми бульками". На мою растерянность он никак не реагировал. Только от него летели брызги и очередные волны накрывали его голову. Вот тут я по настоящему перепугался, наверно совсем остолбенел, хоть и что-то кричал ему, пытаясь помочь со стороны. Колька, не спуская с меня безумно вытаращенных глаз и, не переставая дико "беситься", норовил схватить меня за руку или плечо, ему нужна была помощь! До меня это сразу дошло, как только он в суматохе коснулся меня. Я отпрянул от него, боясь, что он схватится за меня руками, но он, барахтаясь беспорядочно, развернулся за мной по ходу набегающих волн и они, вроде бы, перестали накрывать его голову. Хоть он истерично размахивал руками. Я всё же осмелился в суматохе заплыть сзади и толкнуть его вперёд, к другому берегу, потом ещё раз и ещё! Он кашляя и захлёбываясь, всё же, вроде бы поменьше стал биться, руки начали делать плавательные движения, и, хоть продолжая судорожно кричать и откашливаться водой, - он плыл! По настоящему плыл! И тут уже я, совсем приблизившись к нему и легонько подталкивая, перестал бояться, что он на меня прыгнет. Что-то говорил ему о том, что мы умеем плавать, не то, что остальные ребята! Сейчас только не надо торопиться, волны уже, якобы, стихли и до берега осталось шагов десять.Плыли очень долго и когда вышли из воды, Колька ещё откашливался. Но потом, после первых улыбок, он даже меня уговаривал на свой берег добираться вплавь, навстречу идущим с нашей стороны, вроде бы уже правда, чуть-чуть стихающим волнам. Но я, боялся. Волна была ещё всё таки не маленькая, а впечатления от нашего "форсирования" рукава пруда были очень яркими, пугающими и главное успех возможной "операции" был не предсказуем. А ведь мы умели плавать! И пруд-то ещё прудом называть было рано! В общем обратно, за оставленными майками, мы с Колькой перешли на нашу сторону по суше, обойдя воровский рукав и используя новую плотину. А уже на следующее лето эти оба рукава стали настоящими заливами нашего пруда. А сам пруд, самым настоящим украшением деревни! Но об этом случае на нашем "рукаве" стало известно только осенью, когда уже на пруду никто не купался, а сам рукав уже стал настоящим заливом. Стыдно нам с Колькой было, поэтому мы и никому не рассказывали.