Затаился чуткий гений
в лабиринтах измерений,
неизвестных, непонятных,
неразгаданных.
И сполохи страхов тайных
детский разум угнетают,
и смущаются ягнята
духом адовым.
Стану, вытянувшись стрункой,
нотный стан сонаты лунной
мне подножьем верным будет,
неколышимым.
Звуки сыплются из рога,
предназначенные Богом
для последних дней, для судных,
но не слышу я.
Мне пройти бы узкой тропкой,
справа чаща, слева топкий
ров, химерами наполнен
безобразными.
Кто-то в чаще грозно свищет
над заброшенным кладбищем,
по эфирным рыщут волнам
звуки разные.
Что не слышу – это счастье.
Мимо рва и мимо чащи
глухо… тихо… чуткий гений
пробирается.
Под луны волнистым сводом
в заключительном аккорде
смутных мыслей смыты тени
одой к радости.