усталость паутинит
в незримый плотный кокон.
зеркальные витрины
читают не её.
он смотрит в зазеркалье,
он протирает стекла,
он ищет там Анирам,
но так и не найдет.
у той, забытой миром,
в глазах смешинки жили,
усталость знала меру.
умеренность вела
любые проявленья
неверия и веры,
эмоций и покоя
в бессальдовый баланс.
ей было все по силам -
на тоненькие плечи
чужих крестов валились
вязанки как дрова.
она их в зазеркалье
наверно дотащила
и с ними там пропала
девчонка Анирам.
теперь она не шутит,
в глазах - две черных бездны.
прикармливая уток,
вдруг в небо кинет взгляд,
отломит тонкий прутик,
и дно разбаламутив,
черпнет в ладони с тиной,
и завершив обряд,
вязанку дернет с места,
что не вернуть назад.
он снова платье купит
и платиновый крестик
с надеждой неуместной
в который раз подряд.
нарядит и в витринах,
и в зеркалах окрестных
начнет искать причины
и вновь ее искать.
усталость паутинит,
и платье словно кокон.
на платиновой цепке
в ажуре и камнях
блестит нательный крестик
на тонкой гибкой шее
играет по фен-шую и вызывает - "Ах!
последним граммом в весе
перетянувший прежних,
последним граммом веса
последней каплей став.