~~~ брелок ~~~
Словно с ключами круглый брелок
Выпал из сумки, звеня,-
Снежный белок, солнца желток,-
Таинство зимнего дня.
Ночь напролет мела круговерть,
Лес и поля замела.
Смотришь на саван и думаешь: «Смерть
Может ли быть весела?»
Даже закончив всемирной резнёй
Набело можно начать,
Если в зенит над пустынной Землёй
Солнце взойдет, хохоча.
~~~ густо падает снег... ~~~
Густо падает снег - так зима голосит на исходе,
Хлопья в воздухе тают, фонарь облетая дугой,
Заглянуть бы за поле – куда электричка уходит,
Заглянуть бы за реку – каков этот берег другой.
Я под ноги тебе неспеша подоткну одеяльце.
Зябко в окна смотреть, как снежинки уходят в пике,
Засыпая, успею погладить костяшками пальцев
По виску и щеке.
~~~ фотка ~~~
В том месте, что так часто снится,
В тот день, что мной весною признан,-
Там света бледные косицы
Не расплетает больше призма,
Туда захочешь возвратиться,
Где все нежны и остролицы,
Опьянены эфиром горним
И петушинным криком горна,-
Зуд жести,- так гудели спицы
Велосипедного мустанга.
Там по бульварам кружит тайна,
Наркозные меняя маски,-
А в масках пахнет сладкой пылью
Акаций, новенькой пластмассой.
Мелькнёт весны спина дельфинья,
Блестящая, как шарик майский,
Как наши щёки и колени,-
И лента улицы, умыта
Небесной известью и синькой,
Пустынна, необыкновенна,-
Мой сон или улыбка сына.
~~~ снег ~~~
Пусть не спит обитаемый остров,
До рассвета не гасит свечу:
Нам бы мира и времени вдосталь,
Нам бы снега хотя бы чуть-чуть,
Чтобы мы ощущали всесилье
В сплаве нежности и волшебства,
Чтобы хлопья по стеклам скользили,
И от стужи седела трава.
Чтобы роща, укрытая шубой,
Улыбалась, скользя в забытьё,
Словно небо целует не в губы,
А в закрытые веки её.
~~~ лётное ~~~
То не ядра, а хлопушки:
Конфетти, фольга, рубли.
Что щебечешь, милый Пушкин:
«Риволи» да «Тюильри»?
Чёрен фрак, бела манишка,
Только с перьями беда.
Кошки-совы-птички-мышки -
Упорхнешь ли навсегда?
Тут пилястры да колонны,
С пеною волна у губ,
Город твой - стакан граненый,
Санкт- Стеклянный Петербург.
Жменя крошек, тучка дроби.
Вот и всё: ощипан, гол,
Задрожишь и ты в ознобе,
Как дрожал другой щегол,
Поднимаясь на Голгофу
Русских сахарных равнин.
Улетай скорей в Европу:
Там помрешь, как христьянин.
Сыплет солью снег на тушку,-
Остывает смерти месть.
Улетай скорее, Пушкин,
Ни пшена, ни солнца в кружке
Никогда не будет здесь.
~~~ довоенное ~~~
Синька, чернила, мёд –
Тот, довоенный мир.
Мел или самолёт
Чертит прямой пунктир?
Россыпью на полу
Хрупкий петит газет.
Пыльный кристалл в углу -
Окаменевший свет.
А на верандах дач
Лечит детей во сне
Ворон, картавый врач,
Чеховское пенсне.
Будем гулять в саду,
Будем смотреть потом,
Как из воды в пруду
Строят мальки свой дом.
Стен невесомых стон,
Мелкая дрожь мольбы,
Лики святых икон,
Их голубые лбы.
~~~ одесская рапсодия ~~~
1.
По парку до ночи гулять,
И засыпать в одной постели,
И, спохватившись, вспоминать
О теле, как о срочном деле.
Ладонью щёку и висок,
Прозрачные после болезни,
Погладить,- и опять цветок
Расцвел, стремящийся исчезнуть.
Он исчезает, чтобы вновь
Внезапно расцвести над бездной -
Взойти на небо астрой звёздной,
Взорваться и проникнуть в кровь.
А утром – солнца кислый квас
Да ветра сытная ватрушка.
Притихший дом смотрел на нас
Зрачками окон – глаз потухших,
И продувал полуподвал
Пронзительными сквозняками,
Скрипел ступенями, стучал
Дверей вставными челюстями.
Но мы не слушали его,-
Мы убегали к светлым клёнам.
Акациево волшебство
Махало кистью нам, влюбленным,
И по бульвару, и по склонам,
Молочным запахом текло.
2.
Липы колокол гудит,
Сладким запахом токует.
Ничего не говори,-
Я пойму тебя такую.
В полумраке за стеклом
Соль рассвета лижут клёны,
И трамвай бодает лбом
Воздух утренний студеный.
Заболела голова.
Прижигаю горло чаем.
Словно оспины, слова
Через кожу проступают.
~~~ элегия для Fulgur Conditum ~~~
Да, я знаю, все это пустое,-
Язык мой лишен алфавита,
Словно волны – накатом,
Одно слоговое письмо,
В нем тоска сухостоя
Барвинком блакитным увита,
И стакатто лучей
Дождевою прошито тесьмой.
Колокольчик Титаника,
Тень наплывающей глыбы,
Для коктейлей
Красавцем-лакеем наколотый лёд,
И неведомый странник
На ладонь мне не камень, не рыбу –
Серебристую песню
Как тайную правду кладет.
~~~ элегия для Марины Гарбер ~~~
Рвами земля распорота –
Надо бы сшить травой.
Плоть моя – альт – до ворота,
Выше звучит гобой.
Молнией стриж расстёгивает
Неба стальную гладь.
Пусть мне расскажет сёгун мой
Как это – не дышать.
Пусть мне подарит, избранному,
Остров, да покрупней,
С бухтой, где стынут призраки
Парусных кораблей.
Сны порублю я в крошево,
К ним подмешаю быль.
Выйдут тумана лошади
Пепельный мять ковыль.
Стану в белесом мареве
Тушью чертить стволы.
Будут во тьме над травами
Сонные плыть волы.
Я разукрашу инеем
Слабый язык свечи,
Чтобы стеклянно-синие
Пели огни в ночи,
Чтоб в серебристых зарослях
Рядом лежать с тобой:
Выдох альта – диастола,
Систолы вдох – гобой.
Дымом костра створоженна,
Мягкою станет твердь.
Смерти не будет. Может быть,
Это и будет смерть.
~~~ изразец ~~~
Свой малый мирок принимаешь в детстве за образец:
Море, изба, прохудившееся корыто,-
Словно на печке старинной - лепной изразец:
Картинка полузабытого быта.
Что выдавливать воспоминания, как густую пасту?
Разве кроме тебя кому-то не всё равно,
Какого цвета были твои салазки
Или сколько стоил картонный билет в кино?
Как сквозь Люка Скайвокера, сквозь меня протекала сила,
И вздрагивал гипсовый лев подо мной,- живой богатырский конь,
И дерево-вишня в полуденном солнце искрила,
Как бенгальский огонь.
Бесконечной была дорога от Аркадии до Отрады,
И море – не голубым, а всех оттенков огня,
И даже фыркающие известкой облупленные фасады
На Пушкинской,- были частью меня.
Тускнеет сюжет, почти до конца рассказан.
Мутнеет хрусталик,- не увидеть цвет;, какими их видят дети.
Радугой вспыхивают воспоминаний стразы,
А мир - бесцветен.
~~~ гамма ~~~
На месте, где гуляли пышные
Эквирии да сатурналии,
Теперь собор играет мышцами,-
С него как будто кожу сняли.
Монах привычным жестом крестится,
На солнце выходя из храма,
Чернеет клавишей на лестнице,
Семиступенной, словно гамма.
Вдали блестит реки излучина
Изогнутою веткой пальмы.
И колокольный звон задумчиво
Всплывает, словно карп зеркальный.
~~~ элегия для Александра Павлова ~~~
Отче наш, иже еси на небеси,
Когда не смогу больше я встать с постели,
Лики любимых мимо меня пронеси,
И фигурки правнуков, кружащихся на карусели.
Прежде чем я горькой хлебну земли,
Дай мне глотнуть сладкую стынь свирели,
Триста оттенков зелени мимо меня пронеси,
Тридцать кустов синели.
Будь до конца со мной, Господи сил,
И перед тем, как я навсегда исчезну,
Ягоды звёзд мимо меня пронеси
В черном лукошке бездны.
~~~ вечная мерзлота ~~~
Кочевник степей арахисовых,
Свирельщик и камнелов,
Дома от тебя шарахались,
Дрожали поджилки рвов,
Когда пролетал ты литерным
В морозном густом пюре
По лезвенным рельсам Питера,
По шпалам его тире.
Пархатый учитель пения,
Зачем ты призвал свой стих
Акропольскими ступенями
Голгофу себе мостить?
Пугливый любитель пыжиться,
Какой из тебя герой?
Личинкой, жучком - но выжил бы
В провинции, под корой.
Увидел бы сам сквозь занавес
Пятнадцати лет ли, ста,-
Такая же точно мерзость здесь,
Такая же мерзлота.
~~~ автобиографическое ~~~
Вот только к жизни ты чуток привык,
Познал ее и праздники, и будни,
Пришел домой – там молодой мужик
С твоей женою ужин ест на кухне.
Ты скажешь сам себе: «не паникуй»,
И ужин съешь, и поплетешься, мрачен,
В свой кабинет, к столу, чтоб мужику
Помочь решить по алгебре задачу.
~~~ бусы ~~~
Блестит сквозь тучу солнечное олово,
Дрожит в прибое радужный мазут,
И краны запрокидывают головы,
Как курицы, когда из лужи пьют.
Под вечер бриз становится влажней,
Размоченной краюхой набухает,
И гавань караваны кораблей
Как стайки птиц из клетки выпускает.
Презент от проплывающих судов -
Приносят волны пластиковый мусор.
И рыбаки на леску свой улов
За рыбой рыбу нижут, словно бусы.
Пустеет пляж, на пирсе ни души,
Звёзд макраме над морем развязалось,
Иду, и под ногами голыши
Шуршат, как кристаллическая жалость.
~~~ элегия для Саши Николаенко ~~~
Опять гуляет нечисть по дворам.
Сочельник страшен, улицы пустынны.
Пчелиный зуд бежит по проводам.
Смола стекает по бокам невинных
Скрипичных арок. Ложечкой фагот
Мешает свет. Рождественские окна
Пускают просинь неба в оборот,
Из белых нитей день ещё не соткан,
Но снег на ставнях описал петлю,-
Челнок луча плывет по хрусталю.
Дрожат смычки. В опалине двора
Как заключенный, черный ворон ходит:
Туда-сюда, опять туда-сюда.
А в комнатах натоплено - жара,
Сияет самоварная гора,
Горит лампадка. Ходики на взводе
Выстукивают слово «ма-е-та»,
И тает свет, и входит темнота.
И на каком-то траверсе отвесном,
Уже хмельном немного от тоски,
На простыни просыпалась телесность,
Цветущий вереск - веточки тонки,
И мы губами ягоды-веснушки
Прилежно собираем в туески,-
Язык разбухший, пересохший рот.
И вмятина, как будто на подушке,
Невидимый, лежал Чеширский кот:
Свидетель наших антигравитаций,
Бедняга разучился улыбаться.
За каждым сотрясением - обвал,
Закинутая к небу голова,
Конвульсии сплетающихся пальцев
Сметали на пол мятые слова,
И каждый жест,- нелеп и угловат,-
Дарил лучистой нежности полоний,
Когда я к остывающей ладони,
К её изнанке влажным лбом приник,-
Когда приличье подавило крик
И в уши пульс о вечности долдонил.
~~~ элегия для Александра Радашкевича ~~~
Опять я оказался здесь,
где взвесь
соленых брызг
приносит бриз,
где запятые чаек
без умолку кричат,
и воздух, как младенец, белобрыс.
Я оказался здесь,
где смальта и стеклярус,
где свет воздвиг колонны
и парус
парит над горизонтом, непреклонен,-
пусть хлещет по бокам
крученый ветра кнут,
но лодочки цветастые ладони
воды не зачерпнут.
Я здесь,
чтоб закопать в песок усталость
как голые ступни, но
стальное небо распласталось
над морской
равниной,
от волн рябой.
Оно то дальше от воды, то ближе,
как будто фабрика воздушная пыхтит,
или протяжно дышит
гобой
в благословенном сне,
пока прибой
(и сер, и сед)
волной шершавой лижет
глазные яблоки
смолы слепорожденной.
~~~ пластинка ~~~
Давят дни бесплодны и громоздки,
Тяжестью набухли от потерь
Выйти б прочь, и затвердевший воздух
За собой захлопнуть, словно дверь.
Провожатый, выжатый из глины,
Выдаст подорожника ярлык.
Мятная пластинка Украины
Обожжет немеющий язык.
Я люблю цветастое, мирское,
Дутое, как фишки казино.
Для чего ж ты стелешь над Тверскою
Плотное солдатское сукно?
Раздели надежду, желчь и жалость.
И увидишь, словно под водой,
Умани разбитые скрижали,
Киев – колокольчик золотой.
Поспеши глотнуть аквамарина
Между птичьей трелью и звонком.
Мятною пластинкой Украина
Тает у меня под языком.
~~~ иволга ~~~
В том городе, где каждый божий дом
Пел под защитой долговязых башен
Нежнее иволги; причудливо раскрашен,
Вдоль улицы бойцовым петушком
Выхаживал, закутан в пышный кокон,-
Пуховый, перьевой, вневременной,-
Там солнечные мячики из окон
Скакали по булыжной мостовой,
И забивались в щели, как зерно,
И прорастали лютиком зеркальным...
Там каждый час над площадью центральной,
Подвешенные в клетке из стекла,
Гудели каплуны-колокола
Не страстно, а скучающе-печально,-
В том городе, где каждое окно
Могло бы бесконечное кино
Показывать, когда б оно умело
Запомнить лица, бледные тела,
И показать, как снежная омела
Над затемнённым городом цвела,-
Нежнее иволги и так же нежно пела.
~~~ ванда ~~~
Простыни Ванды пахли
Ландышем и лавандой.
Волосы Ванды пахли
Влагою дождевой.
Если я вижу вёдра,
Я вспоминаю Ванду,
Особенно если вёдра
Полны до краёв водой.
У Ванды длиные ноги,
Кожа - как воск пчелиный.
Я ей достаю до мочки,
Когда она на каблуках.
Ванду лепили боги
Из самой упругой глины,
Жаркой беззвездной ночью,
На самых тугих ветрах.
Ванда любила солнце
И длительные прогулки,
Ванда любила сдобу
И срезанные цветы.
Я покупал ей розы,
Я покупал ей булки,
Ванда смеялась: чтобы
Стала такой, как ты?
Ванда через полгода
Вышла за музыканта,
Жарит ему котлеты,
Он ей дудит на трубе.
А я, если вижу воду,
Всегда вспоминаю Ванду,
Особенно если эту
Воду несут в ведре.
~~~ еще одна элегия для Майи Шварцман ~~~
Рассветный крик, и перелётный грай, и электрички блеянье овечье,
Но каждое движение смычка – как контур перехода шеи в плечи.
Играй, старик, разбрасывай снега, выкручивай до судороги руку.
Дуга тоски и нежности дуга дрожат и превращают звуки в муку.
Звезда причала сваями гремит и листьями агавы пламенеет.
Неуловима смерть, как белый кит,- зачем, Ахав, гоняешься за нею?
Хотя бы напоследок пожалей нелепых нас, безотчих и бездомных,
Кто светлыми трахеями аллей стремится в альвеолы темных комнат.
Когда ослеп от призрачных лучин или оглох от молотов кузнечных,
Поверишь, что в руке Петра ключи, и все они скрипичные, конечно.
Дойдешь до коды, смел или лукав, как будто залпом океаны выпил,
Но над водой покажется рука, и укрепит на мачте новый вымпел.
~~~ хранители ~~~
для Ирины Иванченко
Под птичью перекличку поездов,
Под шорох листьев, от жары провисших,
Хранители погибших городов
Уходят, оставляя в стенах ниши.
Над ними урожайный звёздный сад,
В тени дождей блестит, не просыхая.
Им на прощанье машет невпопад
Платком зари дорога грунтовая.
Они уходят в призрачную смоль
Проспектов, освещенных, но безлюдных.
Забрав с собою каменную соль,
И водостоков плачущие лютни.
Уходят из соборов божества,
Зияют в усыпальницах каверны.
И странно мне, что зренье большинства
Не видит нашей гибели и скверны.
Всё медленней по городу река
Течёт, вдоль берегов - дома нагие...
Как выжить без хранителей, пока
К нам не придут хранители другие?
~~~ решение ~~~
Я спал и приснилось мне, словно
Такое решение принято:
Весь мир будет разом разобран
На буквы, как бранное слово,
И вновь переплавлен, как олово
В печи раскалившейся глиняной.
Что тестом с добавкой дрожжей
Пока доходить он оставлен,
До срока покинутый всеми,
Лишь хлещет один из дождей,
Любимец карнизов и ставень,
По лицам и шеям людей.
В потоках его щелочных
Рождается прошлое наново.
Он перья сдирает с сосны,
И молится в рясе шафрановой,
Он мёрзнет в граненых стаканах,
Ладони его солоны.
И мне захотелось, скользя,
Построить Кижи без гвоздя,
У печки, со стопкою книжиц,
Но если неможно, нельзя,-
Не лучше ли прошлое выжечь,
Изжить, как ненужную ижицу?
По улицам сгинувшей польши,
По сырным тропинкам голландии,
В арбе, запряженной волами
Уехала память,- чтоб выжить
Подальше, а может подольше,
Но только не с нами, не снами.
~~~ пришелец ~~~
Лес, многорук и близорук,
Меня коснулся пальцем ветки,
И изменился мир вокруг,-
Он стал промозглым, затхлым, ветхим.
Над головой, как желатин,
Дрожала зелень водяная.
Повсюду ощущалась жизнь,
Но не обычная, иная.
Я оказался чужаком,
Непрошеным и неуместным,
Как в жидкой каше вязкий ком,
Как камешек, попавший в тесто.
Там я стыдился быть собой,
Хотел в пейзаже раствориться,
Стать паром в воздухе, водой,
По черешкам вливаться в листья.
Там шелестела в кронах ложь,
И ненависть в кустах звенела,
Но был один союзник - дождь,
Он вымывал меня из тела,
Вплетал меж небом и землёй
Пучком молекул, строчкой формул.
И это делалось со мной.
Я это знал, я это помнил.
~~~ мишура ~~~
К исходу ноября, когда
На лужах молодого льда
Хрустели тонкие волокна,
И проседали провода,
Закутаны в прозрачный кокон
Остекленевшего дождя,
Мы, привечая холода,
Заклеивали щели в окнах.
И до весны, до той поры,
Когда сквозь снежные ковры
Асфальт проглянет островами,
Приманкою для детворы
Мерцали блёстки мишуры
На пыльной вате в междурамье.
Там был неведомый простор
Заснеженных долин и гор,-
Спеша украсить их верхушки,
Мы измельчали в порошок
Осколки елочных игрушек
И посыпали простодушный
Меж стёкол запертый мирок.
Так небо посыпало нас
Пургою радужной, хрустальной,
Пока мерцал морозной тайной
Зимы двойной иконостас.
~~~ элегия для Михаила Юдовского ~~~
Покуда в невольной гордыне
Змеёй извивается рот
И ангел бесплодной пустыни
Ладонь на глаза мне кладёт,
Сквозь плотный сатин арифметик
Пытаюсь прозреть наперёд
Ту вспышку, что взгляд не заметит,
Тот шепот, что слух не поймёт.
Но память не зря сохранила
Минувшего штучный паркет,-
Взросленья вощеную силу,
Царапины острых примет.
И пар, не поднявшийся в небо
Аккордом молитвенных нот,
Не корочкой - лодочкой хлеба
Над прелой листвою плывёт.
Причуда, забава... Забота
Выдумывать свой алфавит:
Где в ядрышках знаков, в пустотах –
Не воздух, а белый гранит.
Где в точке, как в меньшей из знаков –
Земля и её небосвод,
И в крохотном зернышке мака
Пурпурное поле цветёт.
~~~ элегия для Александра Чумакова ~~~
Я знаю, в моей Отчизне,
С которой – неразделим,
Свобода чуть больше жизни,
А дети ценней земли.
Открыта в груди калитка,
Покуда сквозь боль, сквозь гам
Былинкой летит молитва
К очам её, очагам.
Где трепетный свет субботний
Лежит на полях, как снег,
И правит небесная сотня
Течением дольних рек.
~~~ канал ~~~
Колышется вода и узкий пирс качает,
И блики на волнах, как язычки свечей,
И, удивленные, взлетают брови чаек
Над тонкими ресницами лучей.
Цветут в витринах, словно орхидеи,
Улыбки праздные бездельников, бездельниц,
И солнечные стынут батареи
На лопастях средневековых мельниц.
Туристский катерок, устав гудеть,
Полупустой, отходит от причала,-
На крашеной груди блестит заклёпок медь
И жир канала.
Здесь гравий городов от глины деревень
Не отделить – так их перемешали.
И балансирует осенний тонкий день
Как девочка на шаре.
~~~ ампула ~~~
Вскрыта осени хрупкая ампула,
Передоз желтизны затопил зрачок.
Лист платана зарылся камбалой
В индевелый ил, в ледяной песок.
Волны ливней на гребнях качают нас,
Превращают в лодки и корабли,
И летит листвы золотой спецназ,
Оккупируя каждую пядь земли.
В тёплой спальне - корзина с бельем сырым,
На окне молочный блестит налёт.
Где-то листья жгут, и не знаю, дым
Между губ или между стволов плывёт.
~~~ мороз ~~~
Мороза газировку залпом
Глотну – и в глотке зазудят
Еловой хвои кислый запах,
И мандарина аромат.
Работа – дом, маршрут недолог,-
Пройду по снегу, вдоль тропы:
Ломая тысячи иголок
Одним нажатием стопы.
И пульс частит, как будто сердце
Спешит за солнцем, а оно
Бежит быстрее, чтоб согреться,
И светит в каждое окно.
Хоть холод вынесешь за скобки,
Но всё-таки пробьет озноб,
Когда мелькнет на остановке
Автобуса стеклянный лоб.
Ключ провернешь, вонзивши в рану
Замочной скважины, как нож,-
И пошатнешься, словно пьяный,
Когда порог перешагнёшь.
~~~ на рассвете ~~~
На рассвете в какой-то степени все мы
пророки, причастные к чудесам.
Птицы, опираясь крыльями о ступени
воздуха, поднимаются к небесам.
Схемы снов извилисты,
словно бег пса
по чужим следам.
Рассвет глядит исподлобья,
Глаза у него воловьи, пар из ноздрей.
Снов стада бредут просторней,
Быстрей.
На рассвете осенью ветер сыпет бисер,-
бесцельны скитания тысяч листьев
по булыжникам, по машинописным
шрифтам мостовой.
Звездолёт колокольни взлетает в зенит кипарисом,
приземляется заводскою трубой.
Лесопосадка дугой
огибает бетонный монолит
микрорайона.
«Пора, пора» - одна ворона
кричит другой.
На рассвете в какой-то степени стены
реальности не отделяют спящего от его сна,
и тому, кто смотрит, кажется, будто все мы –
рассыпанные семена.
~~~ аустерлиц ~~~
А. Кабанову
И не важно, князь, будешь ты пьян или трезв,-
Всё равно заснёшь под улыбки стерильных лиц.
А проснёшься – пространства нет, времени тоже в обрез.
Тут и настигнет – это твой Аустерлиц.
Можешь в сотый раз в голове переигрывать битву культур,
Или просто слушать, как птицы поют - с четырех до шести.
Аустерлиц - устрицей слово дрожит во рту,
Сердце маслиной перекатывается в груди.
Сыплется рисом снег, пейзаж превращая в плов.
Гасит зарю глаз ночника кровавый.
Что тебе, князь, их похвалы, любовь,
Что тебе слава,
Если не хочется спать – даже под скрип колёс,
Если не хочется пить, хотя пересохли губы.
В небе находишь не больше десятка звёзд,
Кроме тишайших, тех, что запутались в кроне дуба.
~~~ элегия для Веронички ~~~
Взять за руку обеими руками,
В рисунок губ внимательно вглядеться,
А после по Москве бродить кругами,
Вдыхая взвесь ее восточных специй.
И под мостом река сверкнёт, как спица,
И я заткнусь на половине фразы,
Не рассказав, что с воздуха столица
Подобна расцарапанному глазу.
Я замолчу, когда над головою
кружась и в тёплом воздухе не тая,
На землю полетит сухая хвоя,
О близости небес напоминая.
~~~ керосин ~~~
О землю яблок звук,
Сверчка протяжный плач,
Ночной хрустящий жук
Расстегивает плащ.
Гардины парус вздут,
Закат - золотоглаз,
В коричневом меду
Увяз по пояс вяз.
В гречичном ли меду,
В горчичном ли бреду,
Дудя в свою дуду,
За призраком бреду,
Как в киселе густом,
Трепещут мотыльки,
И из последних сил
Сгорает керосин
Над каменным мостом
Под хриплый крик реки.