Я знал петуха-песнопевца,
Воспевшего день и восход,
Его петушиное сердце
И гребня прекрасного ход!
Он, спев, начинал всегда снова,
Хвалил тень прожитого дня,
Ведь песня – есть мира основа,
Не зря всюду песни звенят!
И гаркнув своё «ку-ка-Ре-ку»,
Взлетев на высокий забор,
Воспел у соседей коллегу,
Курятник и с курами двор.
Не зная, что, собственно, в мире
Творится сейчас далеко,
Он пел, потому что был лирик,
И спев, говорил: «ко-ко-ко!»
Наверное, значило это
Известное ныне О.Кей,
Себя он нашёл как поэта,
А я бы назвал - душегрей.
Он много любил и от страсти,
Всегда наливались глаза,
Выискивал курочкам сласти,
И много их в жизни лобзал.
Но знаете, мир сей жестокий,
Когда-то пора помирать,
Забор оглядел он высокий,
Но не было силы взлетать.
И вышел хозяин, заплакав,
Топор был красив и остёр,
Понёс он певца прямо к плахе,
А гребень горел как костёр.
И кто же занял его место,
Продолжил его ремесло?
Да, сын петушиный, а песни
Поёт он теперь за него!