* * *
Кто рядом - чужд и нем, а тот, далёкий, кровен
гортанью ключевой, аортовой игрой.
И странный Зодиак - Весы иль травник-Овен -
уже не исказят крыла исконный крой.
Кто рядом день-деньской, не избран и не сужен...
Подённой чашки край зазубрен и шершав.
А с вами, кто вдали, делю бродяжий ужин -
астральный свой припёк и соль земных приправ.
На хлопковом листе, на кожистой ладони
живой воды глоток и шарик кровяной
протягиваю вам, и о зелёном лоне
серебряным "ау" вы делитесь со мной.
И если дождь пойдёт, листва шуршит знакомо -
шиповник, алыча, кизил и барбарис.
Под каждой из ветвей мы снова вместе дома,
зернистый Осип мой, Арсений мой, Борис...
Гобелен
Гоблин, вытканный на гобелене,
дышит грудью, совсем как живой,
но и Гамлет верней, чем на сцене,
держит облако над головой.
Голубь, нить прислюнив к гобелену,
упорхнет и вернется назад
в день, когда я, глотая измену,
извлеку кристаллический яд
из-за дверцы в скрипучем буфете…
Как сберёг я вещественность душ –
в рамках ткани сюжетные эти,
дуб резной и в проплешинах плющ?
Сам сберег, ибо знал, что в осадке
будет мало, почти ничего –
бледно-синих кристаллов остатки,
гобеленовых грешниц повадки
с эпилогом аббата Прево,
ярко-рыжие венчики лилий,
стебли длинные, ткущие зной,
и лишенных покоя фамилий
подземельный сквозняк вороной…
Но с утра – в прежней паре олени
там, в незыблемой комнате той,
где рогач, опустясь на колени,
воду пьет, где охранные тени
на семейном сошлись гобелене,
где весь воздух – навек золотой…