Мне сегодня проспекты глотать -
металлический холод подземки.
Будет рельс тетива гоготать.
Стрекозы лупоглазые зенки,
из тоннеля вползая в перрон,
отразятся в сферичности зальной.
Над тобой слой земли и бетона,
под тобой то же самое сталью
въедет в нор потаённую тать
и помчится по кругу. По
Кругу.
Фанфаронно прижмутся друг к другу поез-
Да.
Господа в чёрных длинных пальто,
джентльмены в косухах на байках.
Жизнь в богатстве - судьбы моветон
и "неслабые скачки за бабки".
Расступись, разудалься, Москва!
Дай проспектам и улицам фору.
Покажи, как была неправа,
шаурмой все подходы зашорив.
Выступать...
Посмотреть в чёрнотазый глазок
и остаться за миром друг друга
высшей мерой для сыра подругов,
что спешат подружить на часок,
на ходу туески теребя,
подсобрав все чужие потери,
денно-тленно возвысить себя,
поиграв в "я не верю на веру".
Мы здесь были и nas точка нет. Интер-
Нет.
Май в подземке – не май, трепотня.
После улиц здесь душно и костно.
Эскалатор поднимет меня,
подползая резиновой остью,
всех кто снизу ступеньками сняв,
наверху к двери выхода бросив
в гору лестниц и толпы менял.
Ты добрался до сути погостной:
ты вошёл и уходишь один -
Человек, Разноплановость, Особь.
Здесь калечит и внутренность мнёт
в равнополости многоголосья
древний город - Седой Господин.
Он не верит, не ждёт и не просит.
- Ты поверишь такому ему?
- Не поверю.
И выблюю в осень.