Здесь Пегасу в хмельных драках выдрали крылья давн

    
Новый год, Рождество, а снежком и не пахнет у нас,
и прибой не гремит, а лениво у пирсов так бьётся.
Холм зелёный Дарсан – это ялтинский славный Парнас,
из ЛИТО графоманских  не каждый, ей-богу, взберётся.

Кто сподобился влезть, тех венчают лавровым венком,
слава богу, здесь лавра хватает и в парках, и в скверах,
я и сам из таких, и со многими лично знаком,
так что мне далеко-то не надо ходить за примером.

Здесь Пегасу в хмельных драках выдрали крылья давно,
сено в стойле жуёт, к прежней жизни боится вернуться;
ну, а если  от Бога кому-нибудь больше дано,
то завистников столько – затрут, оболгут, отвернутся.

И подобным манером устроен писательский мир,
критикессы, мать вашу, филолулохини – редиски! –
я и сам не тихоня, я даже, скорей, из задир,
но господ тех и я был шокирован подлостью низкой.

Ах,  зачем я о грустном,  хоть грусть – верный признак зимы,
нашей южной зимы, где и слякоть, и грязь, и пороша,
и всегда, если, честно, о снеге мечтаем здесь мы,
о шикарном, кружащемся, белом, пушистом, хорошем.

Год грядет Петуха! Вот к высотам с кем  легче взлететь!
Вера в лучшее всё же души православной –  основа!
А над бухтой поёт колокольная звонкая медь,
Рождество как-никак! Уповаю на волю Христову!

И Крещенье Господне уже на пороге, да нет
ни мороза, ни снега, лишь палые листья вдоль трассы,
потому и брюзжу я, как, всё повидавший поэт,
посещавший за долгую жизнь и другие  Парнасы.

Да ещё майданутых вокруг развелось, как от грязи клопов,
их поэзией можно лечить, говорил  кто-то мне, по идее:
для стихов я всегда находил горсть возвышенных слов
да сейчас их искать с каждым годом трудней и труднее.

Нет политикам веры, уж очень избыточно лгут,
так запудрили мозги – не ясно, где нетто, где брутто,
и волна, изгибаясь, как плавный и мощный батут,
чаек стаю качает, которые дремлют как будто…