Ночью, с кружкой кофе, сигаретой,
Снова, как и пару лет назад,
В комнате, теплом души согретой,
Я вступаю в свой осенний сад.
Листья все повяли и опали,
Видя небо, цвета ржавой стали;
Только насекомые снуют,
Отыскав в листве себе приют.
Я смотрю на контуры тропинок,
Находя в них старый свой маршрут.
Поднимаю. Ставлю вновь ботинок:
Путь вперед весьма ухабист… крут…
Да и насекомые мешают.
Шаг. Ещё один. Они кусают…
Виновато здесь моё незнание
Тайны, что они – воспоминания.
Ни-че-го. Никто не будет злиться,
Если всю подошву я сотру,
Ведь она лишь грёз больных частица,
Что исчезнет, верно, поутру.
И жуки, жующие мне ноги,
Не помеха в траурной дороге.
Не забыв больных терзаний суть,
Начинаю свой угрюмый путь.
Вот тропа, а рядом много грядок –
Штук одиннадцать, да все пусты.
Между них безумный беспорядок;
Волчьей ягоды растут кусты.
Здесь закопана дурная юность,
Что плевала мне в лицо безумность:
Глупостью своей её добил.
Прохожу… средь юности… могил…
Вот ручей течёт – журчит и мечет
Брызги на разрушенный мосток.
Вёл он в путь серьёзней – выпал нечет:
Взрослой жизни не пустить росток.
Должен был загнать меня на поле
И насытить выборности волей,
Но остался сзади тяжкий груз
Бесполезных связей и обуз.
Там плелись за мной мои фантомы,
Что оставить стоило давно.
Миновав кладбищенские зоны,
Я иду… А на тропе бревно.
И лежит себе гнилое древо,
Как желаньем съеденная дева.
Я над ним ступаю без забот,
Ибо вечный мастер-садовод.
…
…
…
Вот и кружка кофе опустела,
Лишь прошёл я этот грязный путь.
Сложное для горемыки дело –
Всё забыть и наконец уснуть.
Прошлого не скроешь – это тяжко:
Ты попробуй, белым тьму замажь-ка!
Или отрекись от мыслей мук,
Если мозг терзает память-жук!
Снова зажигаю сигарету,
Погружаясь телом в дыма чад,
Знаменьем грядущему рассвету
Я сжигаю свой осенний сад.
Ныне, эпилогом к мрачной сказке,
Встанет выбор мною новой маски.
Примеряю образы, как встарь…
…
Я теперь трагическая тварь!
(Лето, 2015)