В гостях у Венди
Побывать в Питере в гостях у Венди – значит оказаться в доме на Озерном переулке. Совсем рядом с площадью Восстания, самый центр и сердце города. “Венди” или “Дорогая Венди” – для тех, кто любит слушать хорошую музыку. Это скрипка, гитара, клавиши и вокальный дуэт сестер Александры и Ольги Каплюченко, перемешивающийся с чтением стихов, художественной прозы и даже рисованием. Часто многое на сцене рождает импровизация. Все это нужно не только слышать, но и видеть, иначе многое в восприятии теряется. Наше знакомство длится со времени музыкального фестиваля и открытого пленэра Sea Fever 2013 в Репино.
Теперь у них здесь домашняя студия, где собираются музыканты, поэты, художники, путешественники и просто друзья. Бывает интересно. Такие встречи у нас до сих пор называют квартирниками. Скорее не за место их проведения, а за теплую домашнюю атмосферу с кухней, чаепитием у самовара и обязательным присутствием кота, которого по началу принял за большую рыжую шапку, лежавшую на шкафу…
Все дети рано или поздно становятся взрослыми. Кроме наших собственных , бесконечно любимых. Даже если они вчистую “разоряют нас на молоко”. Мы всё это знаем наверняка. Если же нам, взрослым, захочется оглянуться и снова увидеть себя ребенком, бегущим по широкому полю говорящих цветов или шагающим по лужам-океанам, сюда непременно стоит заглянуть…
Фрегат
В этот раз повод показался мне особенно привлекательным. Сцена у Венди была отдана хору фрегата “Штандарт”. Да, вы не ошиблись, того самого учебного парусника, исторической копии первого корабля Балтийского флота военного фрегата, построенного при участии царя Петра в 1703 году. Его тогда заложили на Олонецкой верфи и делали очень быстро, война и белые ночи помогали.
Веселое это было время. Грозный 28-пушечный линейный корабль с экипажем в 120 человек, салютуя залпами орудий, вышел в плаванье по Ладоге. Государь стал его первым капитаном, а первая мель, причинившая некоторые неудобства морякам, получила в карельском лексиконе название Государевой или Царской. Успешно снявшись с мели, Штандарт вместе с другими кораблями флотилии благополучно дошел до Шлиссельбурга. В 1705 году фрегат принял боевое крещение на Балтике у острова Котлин, отражая попытку шведского флота прорваться к Санкт-Петербургу.
“Россия вошла в Европу, как спущенный корабль – при стуке топора и громе пушек”, - прозорливо заметил великий русский поэт Александр Пушкин. После Северной войны Российская империя утвердилась в Европе в качестве ведущей державы, а ее военный флот превратился в один из лучших.
В дальнейшем судьба фрегата “Штандарт” сложилась вполне удачно. Он активно участвовал в Северной войне и находился в боевом строю больше 20 лет. Сохранить его как историческую реликвию не получилось. Зато русский военный флот с тех самых пор всегда имел в своем строю корабль с таким символическим и говорящим названием.
Построенный в 1999 году группой молодых энтузиастов на петербургской верфи, парусник продолжил эту славную традицию. Инициатором и автором проекта “Штандарт” стал выпускник Ленинградского кораблестроительного института Владимир Мартусь, бессменный яхтенный капитан.
У нового корабля получилась исторически достоверная конструкция. Выше пушечной палубы корабелы-умельцы детально воссоздали Штандарт начала XVIII века. Три мачты из высоченных 33-метровых корабельных сосен, добротная обшивка бортов из лиственницы. Исторический декор парусника дополнили резные фигуры из мягкой древесины липы, как это делалось в далекие петровские времена. Ниже орудийной палубы, где раньше находился трюм, использовали уже обычные современные технологии для удобства размещения экипажа. Вместо прежних запасов пороха и ядер в самом низу трюма поставили два современных надежных двигателя.
На ходу под парусом фрегат издали похож на большую взлетающую птицу. За минувшие годы он не раз прошел через воды Балтики и Северных морей, побывал в Атлантике и Средиземном море. Корабль посетил десятки портов во многих странах, принял участие в престижных международных регатах, парусных фестивалях, праздниках, исторических реконструкциях и киносъемках. А еще парусник брал на борт всех желающих, влюбленных в море волонтерами для приобретения практики морских походов.
На время стоянок исторический фрегат превращался в музей, который посещали тысячи граждан европейских стран. Сейчас можно представить Штандарт у портовой стенки где-нибудь в Голландии, Англии или Испании. Своим видом он украшал городскую панораму где угодно, но только не в России, чей флаг по-прежнему развивался за его кормой.
Еще несколько лет назад парусник ходил в акватории Невы под алыми парусами на знаменитом празднике выпускников, но теперь его уже давно сменил скромный шведский “Трекрунер”. Борьба с бюрократическими преградами оказалась для фрегата Великого Петра непосильным делом. Заслуженный парусник на родине исключили из регистра судов. Теперь кораблем Штандарт можно было считать только за пределами российских территориальных вод…
На сцене
Александра и Ольга развешивали на стенах фотографии своего морского похода. Кажется, вместе с ними всем послышался плеск волны. В углу комнаты небольшая сцена, звуковые колонки, музыкальные инструменты и разные симпатичные мелочи. Марк Штайн и Анна Янчук уже там, они о чем-то разговаривали. Подошли и другие участники хора. Треуголки из XVII века и морские тельняшки у присутствующих приветствовались. В импровизированной кают-компании установился вечерний полумрак, зажгли свечи…
Ребята из хора фрегата Штандарт пели по большей части на английском языке. Это морские песни-шанти, разновидность народной английской песни, которые пели британские моряки с XV века, превратившиеся сегодня в одну из разновидностей фольклорной музыки. Когда-то они имели особую практическую ценность, поскольку их ритм помогал поддерживать синхронность общих усилий команды корабля. На парусном флоте таких усилий было немало. Тянули или отпускали канаты, наматывали цепи на барабан кабестана или вместе качали помпу убирая воду из трюмов. Кто-то из матросов забирался на мачту, а в это время команда на палубе удерживала фал…
Прозвучали свои авторские и старые песни на русском языке, торжественные канты во славу русского флота времен Петра Великого...
Многие из этих музыкантов сами ходили матросами под парусом на Штандарте или участвовали в походах на капитанских гичках в Петербурге, по Ладоге или Онеге. Гичка – легкая быстроходная и довольно длинная парусная гребная лодка с острым носом…
Здесь всегда начинается очень важный момент. У нас, например, вернулась мода на патриотическую тематику. Поют песни, снимают или снимаются в фильмах об армии, о войне люди, которые этого никогда не видели. В таких случаях наружу часто просится знаменитая фраза: “Не верю”…
Александра Каплюченко поделилась своими осенними впечатлениями о плавании на Штандарте.
- Это закладывалась у нас как культурная поездка. Хотелось выступить в европейских городах, и совсем не было задачи проверять себя на прочность…
От себя замечу, что на учебном паруснике экипаж небольшой и обычных пассажиров на нем нет, есть матросы обязанные нести четырехчасовую вахту. Их три, по названию мачт фрегата: фок, грот и бизань. После окончания вахты длится подвахта, во время которой матросы принимают участие в корабельных работах, при необходимости помогают вахтенным. Суровые, спартанские условия и это нужно знать всем будущим любителям морской романтики. Такой фрегат – совсем не прогулочная яхта. Спальные места или гамаки в общих трюмных кубриках, экономия воды и качающаяся палуба под ногами. Зато можно успеть побывать рулевым, впередсмотрящим и научиться работать с парусами. Время стоянки используется для выполнения работ, которые невозможно исполнить на ходу. Свободные от вахты члены экипажа могут немного отдохнуть и посмотреть город. Почти в каждом городе парусные фестивали, праздники и вечеринки.
- когда работаешь как музыкант, здоровье должно быть в порядке, любое перенапряжение потом очень влияет на голос и мелкую моторику. Зрителю нужно дарить свою энергию, а ее уже не осталось и тогда концерт буксует…
Конечно, Александре и Ольге к трудностям не привыкать, вся их прежняя жизнь состояла из преодоления незапланированных трудностей. Тростник хоть и тонок, под ветром гнулся, но не ломался. Путешествие только добавило им жизненного опыта и новых впечатлений. Еще раньше были курсы подготовки добровольных спасателей петербургской “Экстремум” - поиск потерявшихся в лесах и спасение на пожарах.
О походах на капитанских гичках тоже рассказывали много интересного.
- Каждая лодка чем-то индивидуальна. Наверное, как ребенок она имела характер или привычки своих создателей. В походе мы выпадали из своей прежней обычной жизни. Ветер, паруса или весла, больше у тебя нет других дел. Зато появились долгие дневные переходы, ночевки с костром и гитарой на берегу. Ну и, конечно, белые ночи. Там они совсем другие…
-Такие походы много дали в понимании самого себя. Раньше себя мог представлять перед друзьями, каким угодно. Не то чтобы врал, а просто сам себя не знал. Здесь каждый человек виден как на ладони. Появлялся шанс изменить себя в лучшую сторону…
-Возвращаясь из таких поездок, мы приобретали новых друзей и становились другими, иначе смотрели на мир…
- Какие на тебе сегодня миленькие теплые носочки. Ты сегодня пришла сюда с Володькой?
- Если бы ты знала, как мне все это надоело. Хочется музыки в жизни, а где она?..
- У тебя опять что-то с родителями?..
Кстати, в действительности современные британские моряки песни-шанти давно уже не поют, но с удовольствием слушают их на фестивалях и праздниках. Впрочем, одна такая песня, про которую все слышали, кажется, есть. Мы все ее хорошо знаем. Это старая пиратская песня из романа Стивенсона “Остров сокровищ”, где ее пели Билли Бонс, остановившийся в трактире Адмирал Бенбоу и одноногий Джон Сильвер на палубе парусника “Испаньола”. Джону тогда с удовольствием подпевала вся команда…
Пятнадцать мертвецов на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
“Йо-хо-хо”, - не нуждается в особом переводе, поскольку означает необходимость приложить какие-то усилия. Типа нашего: “Раз, два, взяли”… Не стоит заблуждаться и по поводу сундука мертвеца. Это название скалы в группе Виргинских островов, куда когда-то высадили пиратов.
Во втором отделении концертной программы к нам заглянули еще несколько человек. Это были уже не музыканты, поэты или художники, а люди профессионально связанные с морскими походами. Они сразу производили нужное впечатление на окружающих. В городской толпе их легко заметить по красным обветренным лицам, уверенным движениям, качающейся походке и резкому голосу, привычному перекрикивать шум воды или отдавать команды. Засветившись на концерте, они уже через полчаса сидели на кухне и обсуждали спортивно-исторические мероприятия с участием парусно-гребных шлюпок – морских ялов. Среди них был замечен Василий Павленко, лидер известного молодежного проекта “От викингов до Петра I”. Речь пошла о новом шлюпочном походе по Волге от Саратова до Астрахани на 2017 год, шел набор новой команды участников.
География таких походов была обширна. Она покрывала многие водные артерии России от Балтики до Черного моря. Попутно захватывала и территории соседних стран: Финляндии, Эстонии, Белоруссии и Украины. Шлюпари-викинги вместе со своим командиром Василием Павленко постепенно осваивали в своих походах историю Петра Великого, шли по местам сражений Великой Отечественной войны.
-Теперь споем все вместе, - предложила Анна Янчук, подпевайте:
А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер,
Веселый ветер, веселый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете,
И все на свете песенки слыхал.
Кажется, со времени последнего исполнения этой песни прошло уже слишком много времени. Ее мало кто помнил…
Попрощавшись, я первым покинул борт этого симпатичного корабля. Вышли вместе с Владимиром, одним из организаторов шлюпочных походов. Дорогой он рассказывал мне о проведении соревнований в акватории Невы, стиснутой гранитными набережными и мостами. Место для плаванья было непростым, но многие стремились попасть именно сюда, чтобы потом навсегда сохранить в своей памяти удивительный образ города. С воды он представлялся совершенно другим…
Раковина
Наступила очередная оттепель и ночной город погрузился в талую воду. Она плескалась под ногами, пугала неизвестной глубиной и одновременно восхищала, поскольку делала город необычайно большим. Он больше не заканчивался на асфальте, а перевернутым уходил далеко вниз и хранил какую-то свою тайну.
Наверное, песни и разговоры в тот вечер разбередили душу, нахлынули воспоминания. Море для меня всегда оставалось только мечтой и оттого звало еще больше. Это чем-то похоже на трепетную тайную любовь. Она часто приводит к идеализации и мифотворчеству, когда плохое забывается, оставляя в памяти только чистый образ с придуманными сказочными чертами. Наверное, в этом нет ничего дурного. Так на иконах писали лики святых, вдохновлялись на лучшие лирические строки...
В жизни у меня многое получалось с точностью наоборот. С детства мечтал стать капитаном дальнего плавания, но потом всю свою долгую армейскую службу провел в пустыне возле высыхающего Аральского моря. Суда по нему тогда уже не ходили, они лежали на потрескавшейся, седой от соли глинистой поверхности. Вокруг волнами наползали пески. Водная поверхность стремительно уменьшалась в размерах, и с борта самолета была похожа на один большой синий глаз…
Еще мальчишкой записался в свой первый яхт-клуб “Буревестник”. Мы долго учились грести на шлюпках и терпеть физические нагрузки. Тогда особое внимание уделяли подготовке молодежи к военной службе. Потом перешли на швертботы-монотипы “Ерш”. У яхтсменов они считались самыми простыми. Широкий, с небольшим выдвижным килем и угловатым шпангоутом парусник казался мне тогда очень тяжелым. Ходили на них вдвоем. Скоро плаванье у меня закончилось: рисование победило все…
Уже в Петербурге, оказавшись у места будущего Лахта-центра, меня сразу потянуло в яхт-клуб к его ослепительным белоснежным красавицам. Не удержался и пробовал себя в виндсерфинге. Место для этого там удобное, не слишком глубокое и ровное песчаное дно. Будучи обнаженным в часы отливов, оно сохраняло волнистый рисунок волн и следы чаек, которые большим числом гуляли по отмелям. Их запутанные песчаные письмена напоминали древние манускрипты. Наверное, они что-то пытались рассказать нам о море…
Человеческая память устроена самым удивительным образом. Она стирает многие прошедшие события, оставляя в ней что-то по своему выбору навсегда…
Берег Черного моря, яркое солнце слепит нам глаза. Мы с Наташкой сидим на палубе греческого сухогруза BARBARINO, выброшенного на берег после сильного шторма. Он является излюбленным местом наших детских игр, настоящим пиратским раем. Даже песня своя есть, пиратская, на слова известного советского поэта Лебедева-Кумача:
Берег, принимай обломки,
Мертвых похоронит враг.
Скроют от людей потемки
Подвиги морских бродяг.
Проклянут не раз потомки
Черный наш веселый флаг.
Металл раскаленной палубы жарит наши пятки почище любой сковородки. Мы жмемся в крохотную тень у самой кормовой рубки, но никуда не уходим. В темных трюмах плещется вода. Она свободно входит туда через большую пробоину. Корпус судна давно оброс лохматыми бурыми водорослями, над которыми бабочками кружатся мелкие рыбки, фиолетовыми гроздьями свисают мидии. Там хорошо и прохладно.
- Хочешь, я достану тебе большой рапан, величиной с чайное блюдце? Ни у кого такого не будет, только у тебя.
- Врешь ты все. Таких ракушек здесь не бывает.
- Есть, я сам их видел. Не веришь? Правда, далеко. Вон там, возле самого маяка.
- На глубине все кажется большим…
Наташка - черноволосая, худенькая девчонка с синими глазами. Она дружит только мальчишками и ни в чем им не уступает. Ей у нас многое разрешается. Наташка не без оснований считается самой красивой девчонкой Кривой Балки. С ее отцом, обрусевшим греком, мы несколько раз выходили в море за ставридой. Теперь он всегда улыбается, когда видит меня. У него крепкие, покрытые татуировками и шрамами руки…
С берега это место выглядит ближе. Плыть туда получается больше четверти часа. Наконец, толкаюсь тяжелыми ластами и плавно ухожу вниз, словно человек-рыба Ихтиандр. На время можно забыть об отсутствии жабр, легко парить и представить себя частью моря, таинственным существом. Такая фантазия помогает: тело в воде становится послушным, а движения сильными и уверенными. Словно у меня вырастают плавники и хвост...
Дно здесь песчаное, с уклоном, уходящим в голубую неизвестность. Гребнями поднимаются скалы, идущие сюда от самого берега. Где-то в стороне серебристыми тенями скользит стая кефали. Любопытная рыба делает круг и останавливается, смотрит. Хорошая позиция для выстрела. Так всегда получается, когда рядом нет подводного ружья. Плывите дальше, сегодня мне не до вас…
Быстрыми мелкими глотками стараюсь выровнять давление, но в переносице и в ушах все равно жмет, остановить нарастающую боль невозможно. Медленно работая ластами, ухожу почти вертикально вниз. Больше никаких резких движений, на глубине даже сердце стучит реже. До заветных камней остается совсем немного. Еще один дюйм, последний и самый трудный. В ушах какой-то звон, отрываю от скалы тяжелые ракушки и прижимаю их к груди, как самое бесценное сокровище. Неожиданно с голову приходят слова песни, которые добавляют мне сил и терпения:
Тяжелым басом звучит труба,
Ударил фонтан огня.
А Боб Тоннели пустился в пляс.
Какое мне дело
До всех, до вас?
А вам до меня!…
Теперь можно скорее пониматься. Где-то наверху вода и солнце весело играют серебряными бликами. Немного помогаю себе ногами и как пробка выскакиваю на поверхность: в легкие врывается долгожданный воздух. Потом Наташка скажет, что меня не было довольно долго.
Обратно плыву с видом победителя уже на спине, так удобнее с грузом. Синий и дрожащий, неловко забираюсь на горячую палубу, кладу перед Наташкой две раковины. Они большие, как чайное блюдце. У них нежная розовая перламутровая поверхность. Совсем, как девичье тело в скрытых от загара местах…
Наташка помогла мне снять маску. В ней осталась кровь, а я до глубокой осени больше не мог нырять. Впрочем, в тот год это расстраивало меня меньше всего…
Потом пришло время моего поступления в военное училище, после которого я отбыл на южный космодром. Наташка вышла замуж за моряка дальнего плаванья. Мы встретились с ней спустя 18 лет на Софийской улице у старой кирхи. Сказать, что это получилось у меня случайно, было нельзя. В тот день я снова увидел свою раковину на ее столике у большого зеркала. Она лежала на самом видном месте среди кораллов и прочей сувенирной экзотики далеких южных морей. Совершенно неосознанно взял раковину и приложил ее к уху. Мне послышался ровный шум приближавшейся волны…
- Ты помнишь наше море?
Наташка улыбнулась. Она помнила все…
Фрегат Штандарт. Фото из интернета