... И вот ты заходишь в зал, размером с вокзал,
Во всю стену – с запада взгляда до востока белое... полотно?
Или плохо шпаклевщики сделали дело? Оно
Неровное. Мазки сверху слева – направо вниз,
Как бабушка на прощание крестит,
Горизонтально – мазок в полметра,
Вертикально – в длину руки размаха,
С потеками к центру земли – ну, перебрал цвета с палитры...
Краски, конечно, ничто в сравнении с баррелями черной,
Хочется сказать – крови, но привычнее – литров,
Заправляемых в мой нечерный Хьюндай.
А в зале свет падает, как сделано было до,
И потому у белого возникают тень и я.
Совсем чуть-чуть. Открывая пространство для
Воображенья. Смотришь вправо – окончание дня,
Смотришь влево – начало... Сомненья
Похожи больше на шашки, не на шахматы,
В шашках легче понять, что наперед.
Белый квадрат Малевича – он ведь ждет
Своего создателя. Малевателя. Того, кто возьмет,
Не стыдясь тавтологии, в кисть белый меч,
И изрубит стену в белое! И победную!
белую! скажет речь!
Хоть куда отправляясь, не один я буду помнить тогда
Белый холст. Его тени. И все города,
Про которые думал по-черному –
Станут белыми вдруг... ну, не белыми, но и не лишеными света!
(в общем, как моё любимое лето).
Этот год похож на ожиданье погоды
Пилотами. Очень похож на осень,
Когда мы живем, и ничего не просим,
Просто ждем, когда же закончится морок холода...
Телом крепенький, но душа от голода
До хорошего – превратилась почти в скелет,
Смотришь в зеркало – свой собственный видишь затылок.
Всегда, сколько бы долгих-коротких лет,
Не было мне – ожиданье мне не было мило.
Но – без него не придет семнадцатый.
Семнадцать! Год юности! Смущения!
К семнадцати девочки обращаются грациями,
Мальчикам хочется брать Бастилии,
и ни в чем нет сомнений!
Но лучше бы понарошку, чтоб не убили...
Белый квадрат... А что, не плоха идея!
Я рисовал какого-то злого змея...
Зачем?... Начну-ка я лучше гранить квадрат!
Белый. Прозрачный.
В три тысячи сто восемь карат.
Больше, чем Куллинан!*
*Куллинан - самый большой алмаз в мире, 3106.75 карата