В нашем подъезде тогда проживали разные семьи:
В первой квартире – пьянчужка, добряк дядя Слава,
Рядом, за стенкой, семейка Крапивина Севы,
Он, вместо гимна, врубал громко песню про травы.
Мы – на втором, а под нами пиликал на скрипке
Валька, всегда молчаливый (не помню ни слова),
Валькины мама и бабка – без тени улыбки,
Бабка чихала, а мама в ответ: "Будь здорова!"
Бабка здорова была, как отряд космонавтов,
Валькину маму в ежовых держа рукавицах.
Справа за стенкой – художник варганил ландшафты,
Слева – бабуля носочки вязала на спицах.
Сверху, в девятой квартире, боксёр жил с боксёром,
В смысле, собака породы "боксёр" – со спортсменом,
Рядышком пара – актриса кино с режиссером,
Он никогда не кричал: был рождён джентльменом.
Дядя Серёжа чинил постоянно машины,
В комнате пахло паяльником, Людка ругалась:
Денег не брал, по квартире разбросаны шины,
Хоть бы на хлеб зарабатывал, самую малость.
Холодно было. Не грела в тот вечер ни водка
И ни колбасный трофей из "кишки-гастронома",
Кто-то вдруг крикнул: "Пожар, загорелась проводка!"
Дым заползал через щели дверного проёма.
Прибыл пожарный наряд. Потушили проводку,
И оказался банальный окурок причиной.
Славка-добряк сделал "ёрш", размешав пиво с водкой,
И ощутил верный признак себя как мужчины,
И, закурив, он уснул на уютном диване,
Севка за стенкой опять слушал песню про травы,
Запах учуяв, ещё пребывая в нирване,
Прыгнул в окно с криком: "Сволочь ты, Слава!"
Сверху боксёр взял на мощные плечи "боксёра"
И сиганул по ступенькам, стуча во все двери.
Следом за ним – джентльменский набор режиссера,
Но без жены. Станиславский сказал бы: "Не верю!"
Справа художник на новом холсте сделал пламя,
Слева бабуля не слышала слов о пожаре –
По телевизору, словно в какой-то рекламе,
Рыбников, тот, что артист, ей играл на гитаре.
Дядя Серёжа в охапку схватил свою Людку,
Выбежал с ней на балкон в ожиданьи пожарных,
Остановились прохожие, и тарахтели маршрутки,
Валькина бабка чихнула, как группа ударных.
Валька молчал, вынося из огня дядю Славу,
Был он тяжёлым, к тому же, в тяжёлом запое.
… Я про пожар сочинила финальные главы,
Просто хотелось, чтоб именно Вальку назвали героем.
Валька давно не играет на скрипке. Нет бабки.
Сам он живет в живописном немецком местечке.
Дети-красавцы, супруга, работа и бабки,
Гжель, хохлома и буханка из каменной печки.
Где-то в деревне – семейство Крапивина Севы,
Он вместо гимна врубает песню про травы...
В нашем подъезде нет нас, но есть разные семьи,
И обязательно – пьяный добряк дядя Слава.