- У батюшки, не требуя нарядов,
Просила Ясна Финиста перо.
Три жарких ночи был с тобою рядом,
А утром прочь, в раскрытое окно.
А как же чистота и непорочность?
Законы Домостроя, смертный грех?
Тебе, а не ему, я знаю точно,
Нести клеймо досвадебных утех.
Что ж, Марьюшка, себя ты не хранила?
- Любила… Целиком себя дарила.
- Не Змей Горыныч силе молодецкой
Преградой стал. Не Лихо. Не Кощей.
А зависть двух сестер, во злобе мерзкой
Окно закрывших лезвием ножей.
Три колпака, три посоха железных
В пути сносить, чтоб Финиста найти.
А почему тебе, ответь мне честно,
Одной крест испытания нести?
Что ж, Марьюшка, так спасовал твой милый?
- Так вышло… Может, я сильней любила.
- Он не в цепях закованный в темнице,
Не с раною дымящейся в груди.
На ложе шёлковом красавицы-царицы,
О Марьюшка, его отыщешь ты.
Пристойно ль девушке богатыми дарами
Чужого мужа у жены на ночь молить?
Целить изменщика горючими слезами?
Не лучше ли домой поворотить?
Что ж, Марьюшка, ты гордость позабыла?
- На что мне гордость, если я любила.