Ей бы жить как прежде и спать по ночам одной,
Независимой, собранной, деловой.
Жизнь кроить по мерке, как брюки кроит портной,
Трезво мыслить светлой своей головой.
Ведь умела же раньше быть крепкой бронёй стальной,
А случилось такое - хоть в голос вой.
Он приходит, такой, что аж сердце замрёт: беда!
Говорит: "Я тебе целый мир дарю,
Ты ведь та, кем я грезил, кем жил и болел всегда,
Я опять попался на старый трюк."
Умолкает и смотрит, как в небе зажглась звезда,
Близоруко щурится на зарю.
Невозможно без крови с души соскоблить налёт
Лицемерия, пошлости и вранья.
Год за годом растила на сердце защитный лёд,
А гляди-ка, протаяла полынья.
И теперь молча губы кусает и слёзы льёт:
"На х@я мне всё это, на х@я?!"
Он как дом, в котором случайных не ждут гостей.
Жжёт, как пламя, когда он вот так глядит.
Он с ней делит ужин, вино, иногда постель,
По утрам не торопится уходить.
Как бы было легко без вот этих хмельных страстей,
Чтоб не таял лёд, не колол в груди.