Я высеку имя Бога на коре ореха,
сяду на ветке и спою с синицами
о том, как недавно перестало болеть сердце.
Грех ли?
Я заклею дырки в стене карандашными лицами
и выйду на подоконник бродить карнизами:
мне страшно смотреть вверх больше, чем падать вниз.
Кричать на каждом шагу, что все хорошо. Боже мой, все хорошо!
И больше ни разу не плакать, не рвать, не калечить руки,
ни разу не вспомнить ушедших имен или писать об ушедших на старых блокнотах, фотографировать небо, придумывая ему глаза.
Ни разу не просыпаться в ужасе.
Я думаю, это похоже на сон, который закончится.
***
В сушенных гербариях слышится запах осени,
той, которая забрала мое сердце. Отдай!
Или в черную дыру моей памяти брось его.
***
Я курю, чтобы продолжить дышать, но они не знают.
Они смотрят на меня с возмущением, мол, что ты творишь, твою мать?
Как будто не все равно.
Как будто сейчас Земля развернется в другую сторону,
и что-то изменится.
Все хорошо, Боже мой! Неужели все хорошо?