Весна-белошвейка
Весна, примерив зимние одежды,
Взялась иглой орудовать сама.
Но, щедро накроив кусочков снежных,
Лишь на одну жилетку набрала.
Разгладила поля и перелески,
Раскрыла смело ножницы ручьев,
Перекроила, выбросив обрезки
Облезлых грязно-снежных лоскутов.
Перелицовывала, сидя до рассвета,
Воротники холмов, подол обочин,
Нежнейшей строчкой желтых первоцветов
Расшила складки луговых сорочек.
Все спорится у юной белошвейки:
Наутро парки, скверы и сады
Сменили тяжесть снежной душегрейки
На зелень легкой газовой тафты.
А вместо меха зимних горностаев
Над парковой аллеей легкой тенью
Скользнула с плеч весны, благоухая,
Мантилья майской кружевной сирени.
Лето
Крепконого, загорело,
Яркие в ушах сережки,
Лето пляшет тарантеллу.
Солнце шьет ему одежки.
Все в них ярко, все с избытком:
Если зелень – то как море,
Если синева реки, то
С синевою неба спорит.
Закружилось в сарафане -
Он в подсолнухах, с оборкой -
Расплескав листвы воланы
На окрестные пригорки.
Скромной нитки бус тут мало:
В ожерелья и мониста
Лето ягод нанизало
И фиалок бархатистых.
Расшутившись, примеряет
Ливня летнего накидку.
Пошуршит, и щеголяет,
Брызги нанизав на нитку.
Лету нет нужды в паркетах:
На зеленом косогоре
Затрещали кастаньеты
В южном солнечном задоре.
Две осени (осеннее рондо)
В бабье лето осень разодета,
Баба-ягодка - народная примета,
И из черной пашенной земли
Юбки шьет рискованной длины.
Блузка с самым модным силуэтом
Из сатина позднего рассвета
И жабо глубокой рыжины
Из листвы кленовой скроены
В бабье лето.
Все еще в природе разноцветно.
Осень-мастерица незаметно
В шевелюре пышной бузины
Красит рыжим нити седины:
Маскирует возраста заметы
В бабье лето.
К ноябрю у осени на дню
Восемь непогод ведут грызню.
Осень поздняя не краля в сентябре,
А старуха в темном шушуне.
Зябко кутаясь в промокшую зарю,
Погрозив лихому воронью,
Тучу спряв на бурь веретене,
Вяжет митенки старуха на стерне
К ноябрю.
Ветер на старушечью возню
Серый плат дождей надвинул дню,
Расчесал солому в колтуне
Гребнем голых сучьев по копне.
Подчинилась осень бунтарю
К ноябрю.
Двуликая зима
С размахом зима заказала
У лучших декабрьских портных
Одежд для оказий любых:
И в будни носить, и для бала.
Прилежно в богатой светелке
Морозы с метелями шьют.
Проворно по ткани снуют
Острейшие льдинки-иголки.
Старуха с клюкой ледяною
Сурово морозу велит
Кафтан, что бураном подбит,
Покрыть ледяною парчою.
Ее телогрея богата,
Убрус ее шит серебром,
Под царским алмазным венцом
Долина широкая плат ей.
Укутавшись полостью лунной,
Устало под елью присев,
Задремлет под вьюги напев.
А утром вдруг явится юной
Боярышней. Полем с поземкой
В санях с ветерком пролетит.
Хохочет, и в крышах звенит
Сосульками смех ее звонкий.
С пыльцою морозной уборы,
Опашня длинны рукава.
В глазах ее синь-синева,
И щеки прозрачней фарфора.
Ступает зима величаво,
А то вдруг на тройке летит,
То грозной старухой глядит,
То девой с улыбкой лукавой.
Нарядов нашитых ей вовсе
До мартовских дней не сносить...
Весна их примерит и сбросит,
И примется новые шить.