А кто осмелился в снегу пойти за трупом?
Только я, ведь мне себя не жалко.
Мы долго шли по снегу с мертвецом, а мир так хрупок,
Под нашими шагами рассыпался в пыл и прах, шурша как пролетающая галка.
Мы шли. Блуждали, может быть, кругами, и шли мы не одну зиму,
За это время мы разговорились по душам, и он поведал мне,
Что правды нет на свете, и нравов нам не пережить чуму.
Сошлись на мнении одном, что в мире нет любви. А может быть и есть,
но точно не для нас.
И вот пришли. Забытый старый дом, и крыша хлипкая висит,
Внутри хозяйка тихо плачет. Будто я. Но только вот
Никто не видел слёз моих, как и не слышал зова по отцу. И потому мой разум ядовит.
И мы зашли, стоим над нею, мы руки положили ей на плечи. А женщина та всё ревёт.
Нет смысла мне её покоить, она же мне никто, как, впрочем, люди все.
И я сидел в углу темнейшем, и тихо в пол смотрел.
Мертвец исчез, как будто небыл. И в комнате вдруг свет случился сер.
А я вдруг вспомнил сон. Я не страдал, хоть мир горел,
И видел души преподобных разных вер,
Что утверждали:"Рая нет, куда стремитесь вы наивны?
Мы побывали там, за смертью, там только пустота, что безальтернативна.
Не надо применять для святости ужасных мер."
Я наблюдал, как падал мир, и как пророки странно ликовали.
Затем проснулся. Вновь во сне.