Послушай, сестрица, отчаянный ветер заносит следы,
И тащит бабулек, как в тридцать втором-неизвестно куда,
И полную пасть набивая замёрзшей воды
Он шлёт меня... Словом, сестрица, к чертям на муда...
Навыверт дорога-скользка, и под снегом-не ясна,
Свернула судьба не туда ровно сто двадцать раз...
Я делаю вид, будто жизнь и легка, и прекрасна...
Но рунный мешок мне в ладони плюет в сотый раз хагалаз.
Опять не по плану, и вместо тропинки-обрыв,
Эх, сесть бы на попу, как в детстве, и фьють...
Да только вот страшно, и ветер завоет навзрыд-
Таких дуролеев под гору штаны прокатить-не снесут...
Карабкаюсь гордо, сама уж не знаю, куда,
Уверовав тем, кому и не верит никто...
И дружно ползем, проклиная пургу на... Туда!
Конечно с пальтовым (ага) тыгидынским конем.
Я брежу, сестра, притворясь, что пытаюсь хохмить,
Меня закрутила в безумную жизнь корусель...
И я не смогу, не сумею опять отследить,
Как вмиг поменялся декабрем обманщик апрель...
Поношеный свитер, сестрица, не пахнет уж домом твоим,
Лишь кашель привычно гортань до души раздирает...
Где ветер безумный следы через миг заметает мои...
Ещё бы понять, как бы мне завернуть... До болотного края...