Звонок

Светочка, ты же знаешь: я и пороги церковные обивала (и обиваю!), и звонками телефонными, эсэмэс-сообщениями, переводами денежными, наконец,.. Всё как об стену горох. Глух сыночек к моей боли… Никак приворожила, зараза. Да точно приворожила! Володька сколько раз на откровенный разговор выводил, а что выводить-то! Работа, футбол, голова, работа футбол, голова… Словно пластинка заевшая. Как при мне всё было, так с женитьбой ничего не изменилось. Разве что лишился всего. Ни квартиры теперь собственной, ни родни  с именами. Дети вылитая эта. Да говорю – вылитые! Что я, сына не воспитывала? И всё равно на гордость материнскую наступаю, ипотеку помогаю выплачивать, смеси на последний шиш присылаю. Всё Бог в душе. С Богом оно всё легче: и боль терпеть, и крест свой нести. Да, Светочка, в семье не без урода, да только одним уродом в нашем случае не ограничилось. Танька вон деньги с родительской дачи прикарманила – и ведь спит спокойно! Серёжка – так тот всё по Любкиной указке. Туда не пойди, здесь не присаживайся… Говорю, купим вскладчину дом в новой Москве да разделим меж семьями. А он, мол, сколько ты дашь? А из чего давать? Миллионами, как он, не ворочаю, последнее на сыновнее семя трачу… Грубо не грубо, дорогая, только так оно и есть. Один Женечка твой человек: и в столицу позвал, и Алёшеньку пристроил. Сейчас вот приютил: внук не спит, орёт недуром, а у меня три работы. Говорю им, мол, мякиш коньяком смочите и дайте – спать как убитый будет. Нет, не слушают. Там тоже беда, Светочка: мамка ейная слова не даёт сказать, не дай бог что не по их с Василием уставу. Только Алёшенька всё равно при мне, да и внука не по скайпу вижу. А вот с Колькой это только и остаётся. Да и не обманываю никого: коленный сустав уже лет десять как никудышный. Ты позвони Генке, скажи, что тёте Оле операцию сделали. Да только масла в огонь подлей, мол, неудачно, боли адские; а Генка передаст, уж я-то его знаю… Ты о душе моей не переживай: уж кого-кого, а бедную мать Бог завсегда простит. Звони!