Дорога, даже в купе пассажирского скорого – всегда долга.
Много их было у меня. Но вот эта - запомнилась особенно.
Летом 1998 года нужно было ехать из Новочеркасска – в Рязань. И всё бы ничего, да билеты случились только в купе, поздно вечером. Дорого – но ехать нужно…
Подсаживался я в поезд затемно, но в купе был только один попутчик - ставропольский казак, - Степан Данилович, лет пятидесяти от роду.
Дорожная моя снедь – курица, да коньяк местного производства, сразу появились на столе, как говорится, для знакомства, - но не на долго.
По-хозяйски, немного неуклюже, но бережно – вежливо, Степан Данилович отодвинул то, что я извлёк из дорожной сумки и немного пошарив в красивой, видно, только недавно купленной плетёной корзинки, достал свою еду: сало старой засолки, прямо в трех – литровой банке, домашнюю колбасу, рулет из брюшины, окорок и пирожки с отварными шкварками, перемолотыми с ливером, которые использовали в качестве начинки.
Появился среди этого изобилия и арбузный мед — нардек, в небольшой стеклянной бутылке покачивался узвар из свежих фруктов.
Не обошлось и без казачьего хмельного - варенухи, которая точно была изготовлена из отвара сухофруктов с добавлением горилки, душистых трав, острого перца, пряностей и мёда, так, как пряный дух быстро заполнил наше небольшое временное жилище – купе.
После второй чарки наступила благодать, да и поговорить – охота.
Вот и начал я вспоминать анекдоты, истории разные. Да обязательно захотелось поддеть по - доброму казака, вытянуть его на рассказы о себе, товарищах своих, да станичниках – уж больно любопытен взгляд этого мудрого народа на всё, что творилось и творится и в мире, но главное – вокруг нас, в государстве нашем…
Вот и вспомнился старый анекдот.
«Раздавал царь землю, кто дольше всех и дальше на лошади проскачет того эта земля и будет. Поскакал американец, скакал час, скакал другой, обернулся и подумал, да этой земли и мне и моим потомкам хватит! Поскакал француз, скакал час, другой, третий, потрогал лошадь, она в пене, э нет, подумал, и земли мне хватит и лошадь сохраню. Поскакал казак. Скачет час, два, три, сутки хлопец скачет, вторые пошли, лошадь не выдержала, упала, а он вскочил на резвы ноженьки и бежать вперед, бежал, бежал, упал, шапку вперед кинул- " А це под помидори!"
Долго смеялся Степан Данилович, время ото времени поглаживая седоватые усы своими прокуренными пальцами – короткими и мозолистыми, но ухватистыми, отмеченными сухими мозолями от тяжёлой, долгой работы по хозяйству, видно – справному, большому и неугомонному в ежедневных заботах.
- Добре, добре подмечено. Только кажу, шо не от жидобушки это. Справный казак – господин, хозяин и защитник земле и семье своей. А земелюшка его не только возле куреня или хаты. Улица – евоная, хутор или станица родная – его… Глянь – Государство Российское – чьё же - тоже его. Да, если подумать,- вся земля – матушка, со всеми её океанами и морями – всё его. За всё настоящий казак в ответе, до всего ему есть дело, - и нет беды в той земле великой, которая не коснулась бы широкой и доброй православной души казака. Оттого и нет ему спокоя, када кому - то плохо!
Ночные полустанки мелькали своей освещённой пустотой, в пролетавших мимо домах светились окна – там грелась жизнь. Мелькали и убегали от нашего окна купе чьи-то заботы и судьбы…
- Да,- негромко гукнул в сумерках купе Степан Данилович,- Куда казака доля не закинетъ,- все будетъ казакъ! Ты всё, мил человек, шуткуешь некдотами. А я вот тебе сейчас расскажу былинку одну. Как щас помню: по остаткам зимы прибёг в станичное правление молодой казак, Гриня. Ну гуммоза сущая на зад! Всё то ему не так, всё переделать, да изменить. Вот и завёл в энтот раз крамолу – надо станицу прославить мол, в книгу Гининсу войтить. Ну и надумал мол он надысь, что казаки наши на полюсь должны десантироваться, на Северный! Разохотились казаки, да шо там – усе станишники, даже бабы по воду идя – судачили! В конце – концов порешали через неделю в Правлении: быть походу на Полюс. Избрали и охотчиков из числа станишников. Ну и я уступил своим домашним, записался в походную станицу на Полюс ентот. Да и самому хотелось посмотреть, любопытно.
Читал же в школе, шо Арктика – это «медведица», шо пол – года ночь, остатнее – день… Да и людей хотелось посмотреть…
Как собирала моя меня – отдельношный рассказ. Но гроши собрали…
Потом – Москва, откуда прям на Хатангу. Было то в начале апреля. А как прибыли туда – так и застряли в гостинице на неделю – беспогодица. Облака низкие и метёт беспрерывно. Токмо радость и была, что парашюты перекладывать. Да, грешен, – хошь и не люблю,- по грамульке поддерживать кампанию нашу. А команда той, 28 международной экспедиции, сплошь состояла из иностранцев, токмо мы станишники разбавили енто собрание. И по – нашему они – ни бельмеса, напрочь, совсем.
Ага… Вот и сидели – скучали… Тутача мотрю – из комнаты знакомого маво выходят две такие фавы, местные дамочки… И вспомнилось мне ещё со срочной службы, с армии (служил якут со мной) слово красивое. Да вот чё значит оно- не помню,-но ведь красиво! Я и бахнул на весь этаж: «Экие вы ладные, как солнышки! Ну настоящие дьэгээрбэ!»
Как я уворачивался через секунду от дамочкиных ногтей – одному Господу известно. Да, чупрынь мне они потрепали знатно… Кто ж знал, шо по- нашенски, ежели перевести, - бабы гулящие!.. Во как… Интересное место там: температура в среднем ;40. А толщина льда на Полюсе составляет обычно 2—3 метра. Стоишь вот так ногами на этой красоте и понимаешь – а под тобой – океан. Ледовитый. И – петь хочется от этой красоты, от силы человечьей! Однако, на седьмой день взлетели мы, прыгнули на Полюс.
Радости – полны порты. Бегам, орём… Хватились на радостях за шампанское – а оно – замёрзло! Так я шашкой- как рубану по горлышку… Горлышко не вдребезги – ровно откололось, да недалеко в снег упало. А вместо вина игристого – кусок льда. Берёшь его, кладёшь в рот,-а оно шипит, пузырится на языке. Да закусывали эту шутку природы муксумом – царской рыбой. Резали ножом, макали в соль, да перец – и в рот! А он, зараза,- враз превращался из кусочка в густоватую жижку… Красота!.. Вот так радуемся, немые, иностранцы, то есть, потому как по- нашенски ни шута не понимают – вот и немые, - тоже вокруг нас веселятся… И тут выходит начальник станции заспанный, злой и вопрошает: мол, чё расшумелись? Ну, мы в ответ – здесь и сейчас первые из казаков, что – де впервые в истории человечества казачья нога - на Северном полюсе! А сами шмаляем из ракетниц, да глотки дерём…
Вышел он из папанинской палатки, патроны от ракетниц отобрал (оттого, как нельзя попусту стрелять на полюсе: соседей – пограничников других стран попусту побеспокоим), наказал убрать мусор за собой –потому, как нельзя мусорить там, где вода всего человечества хранится до лучших времён.
А уходя, негромко заметил: «чьи вы, казаки будете? Кубанцы, говоришь? Ну,- вы не первые. Был до вас, в прошлом годе донской казак, Атаман Рязанский. Николой, кажись, звали его» … Вот так мы со станичниками «первыми» на Полюсе побывали… Кстати, ты ж до Рязани едешь? - продолжил Степан Данилович коротко вздохнув.
-Будь добр, найди Атамана, кланяйся ему, братушке нашему - за дело знатное его, что первым был, как Юрий Гагарин для всех нас, что делом восславил нас, казаков.
Но самое главное – скажи ему наше «Любо!» за скромность его, что не орал на всю округу о подвиге своём. Правда говорят в нашем народе: делай добро, кидай его за спину – и иди своей дорогой дальше. Правильно говорят!
Мы замолчали, наш ночной разговор логично подходил к своему итогу – расставанию.
… Первые признаки приближающегося города всё чётче проступали за стёклами вагона.
Вот: просёлочные дороги приоделись в серый асфальт, легковушки, словно засидевшись где – то в залесках, стали чаще мелькать перед нами, как бы соревнуясь в своей автомобильной красоте… Дачи, эти островки городской цивилизации теперь сменили российские глухоманные деревеньки…
Скоро – город.
… Негромко раздался стук в дверь купе,- проводница принесла мой билет.
- Николай Николаевич, - уточнила она,- следующая станция Рязань.
Я взял билет, сложил в угол нетронутую постель и начал укладывать нехитрые пожитки в дорожную сумку. Но не укладывались они как хотелось бы. К тому ж, предательски вылез на свет погон казачьего офицера Всевеликого Войска Донского с золотистой литерой «А» - Атаман округа.
Всё это не ускользнуло от прищуренного взгляда Степана Данилыча.
-Погодь, Микола… Так ентот полярник - не ты ли, случаём, будешь? А я тебе тут полночи травил про Арктику, да про Атамана Рязанского? Вот же ж я старой… Казака не углядел! А, впрочем,- не беда – будет шо хлопцам рассказать.
Ну, с Богом Атаман! Так держать!
И задумчиво повторил после крепкого прощания: «а ты гришь: «некдот»!