В его глазах плещется море.
Он меня, кажется, любит.
Как жаль,
Что я не могу ответить...
Её подарил мне в один из дней рождения случайный гость, знакомый знакомых. Захваченная праздничной суетой, я быстро разорвала цветную упаковку, прощебетала что-то вроде: «Ах, какая прелесть...» и упорхнула искать вазу для цветов.
Только на следующий день, ближе к полудню, разбирая подарки, вспоминая, кто их преподнес, и выбирая для них наиболее подходящие места, я прямо-таки споткнулась об эту вещь. Нефритовая пепельница – подарок, мягко говоря, странный. Во-первых, я не курю и мои домочадцы – тоже. Во-вторых, я просто физически не переношу нефрит. Каждый раз, когда я прикасаюсь к этому камню, у меня начинается жуткая головная боль и тошнота. И, наконец, в-третьих, пепельница была очень большая и тяжелая, сделанная из цельного камня – вещь, судя по всему, достаточно дорогая. Слишком дорогая для символического подарка случайной знакомой. Я была озадачена – что с ней делать. Ну, не возвращать же, в конце концов!
И вещь начала путешествовать по моему дому. Несколько дней она стояла на каком-нибудь месте, мозоля глаза, постоянно попадаясь под руки, занимая часть пространства, необходимого для чего-то другого, пока ее не переставляли... И все повторялось.
Использовать ее по назначению было совершенно неудобно. Размер вполне позволял переименовать ее в конфетницу, но этому препятствовали характерные выемки для сигарет. Она мешала. Она раздражала. Она была совершенно бесполезной.
Больше года я передвигала и переносила ее из угла в угол, с полки на полку, из комнаты в комнату... Впрочем, в этом бесконечном путешествии обнаружилось и кое-что положительное. Например, была вытерта пыль в таких местах, в какие не заглядывали годами и не факт, что заглянули бы в ближайшую пятилетку. Было куплено (и повешено!) несколько новых полочек, на которых для пепельницы, конечно, места не нашлось. Но зато на них прекрасно разместились другие вещи. И, о чудо, через несколько месяцев этих скитаний пропали приступы тошноты и головной боли, поначалу мучившие меня всякий раз, как я прикасалась к холодному травянисто-зеленому камню.
Поиск места для пепельницы превратился в своеобразную игру, в которую постепенно вовлекались члены семьи и друзья. У последних даже появился особый ритуал. Придя ко мне в гости, они искали, где теперь стоит пепельница, вспоминали, где она находилась во время их прошлого визита и придумывали, куда еще ее можно пристроить: «Где её еще не стояло?!.»
И, все-таки, я мучилась с этой вещью. У меня не единожды была возможность подарить ее кому-нибудь, отдать или просто выбросить. Но мысли об этом приходили мне в голову и уходили, так ничего и не изменив.
Однажды ко мне в гости зашел давний знакомый. Когда-то мы вместе учились в музыкальной школе, но, закончив её, не виделись много лет. Блуждая по квартире, он наткнулся на пепельницу. И тут с ним произошло что-то невероятное. Глаза его заблестели. Губы пересохли. Дыхание участилось. Он взял пепельницу в руки (она так уютно разместилась в его ладонях) и взахлеб стал рассказывать мне, какой уникальной вещью я обладаю... Какой редкий камень – старый нефрит – тёмно зеленый, с белыми прожилками... Какая искусная работа – подчеркивает природный рисунок, зеркальная полировка... Казалось, он может говорить бесконечно.
И он стал приходить, не редко и не часто – раз в неделю. Вымыв руки, он находил пепельницу, брал её, садился в кресло и ставил её на стол, так близко, чтобы можно было в любой момент прикоснуться к ней пальцами. И говорил, говорил, говорил... Все его рассказы, как планеты вокруг Солнца, вращались вокруг нефрита. Он рассказывал о свойствах этого камня, о том, как его добывают и обрабатывают, что из него делают, о его целебной силе. Я часами слушала о культуре Востока, в которой нефрит считается божественным и чудодейственным камнем... И всё время, когда он говорил, когда пил кофе, когда откидывался в кресле, прикрыв глаза и делая глубокий вздох для продолжения рассказа, он прикасался к пепельнице – проводил по краю кончиками пальцев или прижимал ладонь к отполированному боку. Перед уходом он брал её, поднимал на уровень глаз: «Посмотри, как свет играет в камне», - и относил на то место, с которого взял.
Я была практически уверена, что он ходит в гости не ко мне, а именно к пепельнице. Казалось бы, вот он – прекрасный случай избавится от неё, а заодно, без каких либо усилий сделать приятно другому человеку. Но - нет.
Совершенно бесполезная вещь вдруг обрела некую ценность. Она по-прежнему везде мешала, и у неё не было места. Но я готова была до конца жизни переставлять её с полки на полку.
Не знаю, как долго бы это продолжалось и чем бы закончилось. Но однажды...
Я только хотела поставить перед ним чашку с кофе. И, конечно, мне мешала пепельница. Я намеревалась лишь немного подвинуть её. Но вещь, которую и поднять-то можно только двумя руками, с неимоверной легкостью сорвалась с края стола. Время потекло медленно-медленно. Время вообще остановилось. Я видела, как она летит. Я видела, как его лучистые зелёные глаза мутнеют и становятся чёрными от расширяющихся зрачков. Мои руки, в безнадежной попытке изменить происходящее, выпустили чашку. Кофе разлился...
Она упала (о, сколько раз она уже падала!) на ковер. И... рассыпалась на тысячи осколков, таких мелких, что невозможно было представить, чем они были несколько секунд назад. Ещё какое-то время я смотрела на них, пока они не превратились в бело-зеленую пелену, которая потекла по моему лицу. Я почувствовала вкус соли на губах и разрыдалась так безутешно, как будто потеряла кого-то дорогого и очень близкого...
Он пытался меня успокоить. Гладил по голове и плечам. Говорил, что такое часто случается, особенно с предметами такой формы. В камне возникает какое-то напряжение и накапливается, накапливается... В конце концов – достаточно легкого прикосновения, чтобы вещь превратилась в пыль. А слёзы катились по моим щекам. И я не могла их остановить.
Когда, догорев, погасли свечи, он ушел. А я до глубокой ночи собирала пылесосом с ковра нефритовые осколки.
Он пришел еще один раз. Сидел в кресле, ссутулившийся, напряжённый, не знал куда деть руки. Разговор не клеился. Снова взглянув на часы, он собрался уходить. Уже на пороге сказал, что как-нибудь позвонит. Я закрыла за ним дверь, вернулась в комнату, села, откинувшись, в кресло и стала медленно пить остывший кофе, к которому он даже не притронулся...
Мне на дни рождения по-прежнему дарят много самых разных подарков. И для каждого из них находится место в моем доме.
Я больше не приглашаю случайных гостей и не пытаюсь связать потертые временем... старые знакомства.
Иногда, когда я смотрю на морские волны или пыльную августовскую листву, мне становится немного грустно. И из глубины памяти на меня смотрят темно-зелёные, как старый нефрит, глаза.