I
Однажды, светлой полнолунной ночью,
В бессоннице меж лоз бродил я близ усадьбы,
Как стук копыт глухой раздался сзади,
И заскрипели кожею поводья.
Тут холод словно изнутри прокрался:
Я знал наездника. Я ждал его, быть может,
С момента, как мой первый крик раздался.
И пал я ниц. Но руку протянул
Наездник молчаливый в черных латах.
И усадил на лошадиный круп,
Который убран был седлом богатым.
Направил лошадь прямо, сквозь кусты.
Куда? Не мог я разобрать дороги.
Мы проскакали дебри и мосты,
Пока не показался у дороги
Погост.
На нем - богатый склеп с гербами рода.
И к тем воротам нас вела дорога.
И звякнул ржавый ключ, дверь отворив,
Вперед пошел мой спутник - я за ним.
Что мы увидели? - среди творений дивных
Художников и скульпторов великих,
Остался съеденный червями прах безликий.
II
Когда наверх мы вышли всё сменилось:
Кресты исчезли, разверзлись могилы.
И на погосте, ранее пустынном,
Жнецы в снопы сбивают трупов стылых.
А в центре монолитом серым - чаша.
Огромна.
С разявленною пастию голодной.
Не должно видеть посторонним взорам,
Как жнец, укутан в сером балахоне,
Весь тлен земной из мира изымает.
Вот - кисти рук иссохшие бросает,
Всё в кучу - к головам гниющим,
Смрад, отвратительный для всех живых несущим.
Всё собрано и ввысь взмывает факел.
С ним прах кострища бурно воспылает,
Вскурится дымом лёгким. Отражает
Медь красных масок у жнецов ужасных,
То огнище, что алое вспылало средь
Выпотрошенной земли постылой.
Погост бескрайний, но я вижу чашу -
Левиафаном каменным - огромна -
С разявленною пастию голодной,
Ждёт подношений свежих и богатых.
Вот прогорел костер - жнецы склонились -
Скребут они пальцами прах меж костями,
И всей чередой на алтарь свой возносят.
Да только сожженных костров было мало,
Чтоб голод пресытить тот удалось им.
И рёв на погосте вдруг раскатился,
И холодом всё убивающим впился.
III
Тут на востоке луч Cолнца пробился.
О, как я благодарен той природе,
Познанию которой я учился, быть может,
Все свои мирские годы!
И всадник, развернув коня, сквозь чащу,
Рванул к моим местам знакомым.
Ссадил меня на землю и помчался на Запад,
Туда, где невесомый луч небо не кромсал.
Стоял я не зная - а верить глазам?
Всё та же дорога, всё та же лоза.
Тревожно восточный алел неба край.
Шел август. Шел час собирать урожай.
/ноябрь 2016/