Есть женственность, которая боится
Признание ослепших потерять.
Душа её - бескрылая Жар - Птица,
Уставшая от похоти сиять.
И дело тут не в возрасте, а в страхе,
Который променяли на "любовь"
Влюблённые на золочёной плахе,
Отдавшей страху донорскую кровь.
В него мы перелили наши души:
Две речки шумных с розовой водой.
Твоё "Окстись"! Моё: "Постой! Послушай!"
Есть мужественность, ставшая бедой.
Любовники - герои пятилеток,
Стаханов и Ангелина в цвету.
Она хотела краснощёких деток,
А он свободы, но любил не ту.
Ему казалось, что Свободы нету,
А ей, что крыльев лишена она.
Есть дураки, творящие вендетту,
Которая для мертвецов смешна.
Ощерив рот последним поцелуем,
Нам Истина цедила в небеси:
"С такими мы в раю не забалуем!.."
В аду холодный дождик моросил...
Малыш смотрел голодными глазами,
Свободою рождённый и Трудом
На Кость Костей пред плачущими псами,
Сожравшими Гоморру и Содом.
Есть Страх, зачатый во грехе сомненья
И есть Любовь, которую родил
Продавший всё - Свободу и Именье,
Который Тьму Любовью победил.
Жаль, мы Ему не верим, между прочим,
И Он боялся - глупости людской.
Мы из себя влюблённых гордо корчим,
Покончивших со страхом и тоской.
Забудь про страхи всяк туда входящий,
Откуда нет возврата никому.
Есть Женственность, что притворилась спящей
Красавицей над пропастью в дыму.
Но гроб хрустальный расколдует Рыцарь,
Сумевший победить свою печаль.
На сковородке остывает шницель,
Сияющий в каморке, как Грааль...