* * *
Инне Домрачевой
Испросил холодный свист,
снег, который в нём лежит,
как медяк внутри поломки
или санки – свеж и чист –
там, где день похож на звон
тени, что попав в окно,
говорит с тобой, как Данте,
своим детским языком.
воздух зашивая в свет
так, как будто лёд и ветвь,
это все её предметы –
остальных здесь больше нет,
там, где будет эта тьма
изнутри её смешна,
и похожа на поделку
повторяющего сна.
Пан летит, сансары полн,
восьмеричным колесом –
водомерке он подобен,
если небо это холм.
Нет, и весь ты не умрёшь –
как пружинка перейдёшь
ты в иное состоянье =
спиртовое – там где нож
от салазок отделит
переломанный в свет свист,
где скользишь, вслед насекомым,
став снежинкой в этой колбе,
в лицах падающих вниз,
в бабочках, что помнят нас,
фотографии в крылах
сохраняя, как бы Данте,
запирая смертной жизни
удлинённый белый страх.
(21/11/2016)