Ни святая вода, ни осиновый кол,
Ни чеснок здесь уже не помогут.
Заскорузлые пальцы сжимая кадык
Тянут в тихий безжалостный омут
Двести тысяч табачных патронов хрипят
В моих лёгких пробитых навылет.
Как же вкусен и сладок последний глоток,
Он такой же, каким был впервые.
Тишина оглушает и рвёт на куски
И дымятся внутри лишь руины.
В своем личном аду буду вечно тонуть
Замерзая в бездонных глубинах.