Так с рук опущенных - не чаще, чем с подачек -

Анатолий Алексеевич Соломатин
                *     *     *
Так с рук опущенных — не чаще, чем с подачек —
вдруг зацветает нежность (как любовь),
но эта нежность не могла б не озадачивать,
когда б то чувство шло не от любой.
Скорей всего — тут просто кожа дышит
и ждёт отдачи, чтобы не остыть.
Не проще б было, встать и ей под дышло,
чем в сотый раз ловить свой в руки стыд?

Там говоришь — где говорить не надо б:
пусть жаркий пламень в жилах не потух,
и, вроде, был везде ты одинаков —
но где-то трижды прокричал уж твой петух.
В самих словах заложено сокрытье —
с того и говоришь, чтоб суть не обнажить.
Но только в детстве плещутся в корыте
и не встают от слов своих в ножи.

Так, чрез плечо щепотку соли бросив, —
где группа крови не берёт в расчёт,
как шли шеренгой проходимцы в бронзе,
и новый шаг таких же наречёт, —
ты, про себя, впускаешь речь в орбиту,
чтоб восходило имя, как душа, —
хотя б колени были перебиты,
и всё б пытались в жести заушать...
 
Должно быть, суть есть то, что посредине,
и крайних мер в себе не признаёт. —
Но есть ли жизнь, где б мы не наследили,
где б не ударил по столу на «ё...»?
«Так, симфонически, — как скажет Заратустра, —
нельзя крутить придатков колесо..;
и, в общем, надо б здорово закусывать —
хотя иных и это б не спасло...»

Ушёл из жизни, как поставил точку,
а ты сиди и кожу им рубцуй:
— К чему б столь шаг был шпаговый отточен,
что не приставил мысли ко дворцу?!
Ведь ты и был одним из уцелевших,
кто не бунтует в шашки по ночам.
Неужто там, где ты теперь, не легше,
чем в сём болоте, жить где начинал?!.

И что есть жизнь? Опрятность инвалида?..
Иль Сумароков... в шляпу, как сходил?..
Иль тот, кто, зная, что он — Бог, но — выдал,
но всё ж остался с ними, как один...
Так центр дня идёт от мифологий
и будит свет, как в космосе пульсар.
И снова косы вытирают ноги...
чтоб новый мир души в Нём не проспал.

Что за ушибленность и боль через столетья?!
Заговорённость дачников на срыв!
Как будто б кто пределы нам наметил,
Чёрным квадратом небо засорив.
Какой-то пропасти сладчайшая свобода,
и жар души, не видящей предмет...
Всё с тех же сводов своих глаз не сводит,
но — как комету — на глазок примерь.

Что за оплошность в радости от горя?
Какой-то трудный в тесности проход —
почти что жуткий, в свете Иеговы, —
должно быть, ведал им гностический Архонт.
Но человек, он — мост и он же — мера, —
своей судьбы не знающий болид,
когда на Бога жизнь свою примеривает,
вокруг вся местность, как душа, болит.

Аполлоническая муза — это Пушкин.
Дионисийский дар нам Лермонтовым дан.
Вот и плати — как сад, коль не запущен, —
меж двух структур наложенную дань.
Беда лишь в том, что сам-то ты не гений —
ну кто б нуждался в выморочных снах?
Но пусть и так: — Лови своё мгновенье!
не объясняясь с Лариной в сенях.