Как пазлы, совпав в ладони, случайно с тобой сошлись - вселенные взорвались, собою наш мир дополнив. И те, кто смотрел с небес - пари заключали, мы же плевали на них, лишь ближе вжимались - и стук сердец глушил заоконный шум от трасс, поездов, вокзалов...
Я снова тебе сказала, что буду сто тысяч лун - с тобой, сквозь тоску и грязь, в обшарпанном этом мире. Довольно, что мы любили, и в сердце гудела страсть, глуша ложь и здравый смысл, безумством сменяя скуку, и жизнь подчинялась стуку сердец, и звала на бис - и мы без раздумий шли (лучи золотили кожу, мы так никогда не сможем летать, как тогда могли).
Надеялись на авось, не видели расстояний, не строя себе заранее тех планов, что вкривь и вкось судьба разломает враз, и верили безрассудно, что счастью не так уж трудно остаться пожить у нас.
И счастье гнездо вило, послушно вплетая в стены надежды на перемены, на мир, где всегда тепло, где любят тебя и ждут, и примут любым, и скажут, что это не так уж важно - где был, ведь сейчас ты тут... И я, бросив все дела, себя убеждала верить, что нам все открыты двери, что сможем мы...
Я смогла...
И нужно всего чуть-чуть - и счастье все льды растопит, но сыпали с неба хлопья, а в марте месили муть ботинками вдоль дорог, и заморозки в апреле, напомнив мои потери, льдом свежим сбивали с ног... Но - верила я в тебя (и те, кто с небес смотрели, уже у висков вертели, по нимбам своим скребя).
Надежда зашла в тупик, а счастье умчалось летом, за новым теплом и светом, и мир в темноте поник. Он стал без твоих звонков, без слов, поцелуев, песен, как прежде, угрюм и тесен, бессмысленнен и убог... И вновь автострады звук, собой до краев наполнил, случайно о том напомнив, как время течет из рук - моих обещаний срок ты ждать столько лун не будешь...
Ведь, что ты меня разлюбишь - никто предсказать не смог.