/ легенда /
Изнемогая, трое шли в пустыне,
И всё сильней томила жажда их.
Три фляжки в рюкзаках полупустые -
Вот весь остаток жизни на троих.
Остаток жизни!..
Всё острей вонзалась
В остаток сердца эта пара слов.
И гнусная задумка завязалась
В том, кто легко на гнусное готов.
Подумал он: воды на всех не хватит.
От гибели нам вместе не уйти...
И мне тут с ними гнить?
С какой же стати?
Ещё я в силах сам себя спасти...
И вот уже, дождавшись злого часа,
Когда усталым сон глаза смежил,
Он их лишил последнего запаса
И в свой рюкзак три фляжки уложил.
И без оглядки спящих он покинул,
И замело его следы песком...
Одни лишь страсти - жалкие богини -
Его душой владели целиком.
Уже в мечтах он видел, как на снимке,
Себя с желанной рюмкою в руке,
С девицей разукрашенной в обнимку
И с папиросой в дымном кабаке.
Но вдруг он захлебнулся дикой болью!..
В пески змея проворно уползла
И рюмкам, и девицам, и застольям
Она итог финальный подвела...
Что думал он в последние мгновенья?
Постиг ли, что над нами есть Господь?
Увы, вдыхал он только запах тленья,
Гниющей видел собственную плоть.
Земле и небу он швырял проклятья,
Не пощадил ни Бога, ни людей,
И духи зла, кому давал заклятья,
Слетелись за добычею своей...
А спавшие тем временем проснулись...
Ни спутника, ни фляжек, ни воды...
И вот четыре глаза окунулись
В глаза неумолимые беды...
Один из двух, стряхнув остатки шока,
Упавший дух настроил на подъём
И с гордым выражением пророка
Упрямо повторял: “Не пропадём!
Я - человек! Я - Космоса творенье!
И силы безграничные во мне!
Природою я создан для боренья
И лишь в себя я верую вполне!
Все органы моей подвластны воле.
Ногам велю идти - и вот хожу.
Наперекор и немощам, и боли
Шагайте! Я вас щедро награжу!
Что этот мир?
Лишь атомов сплетенье;
И только я всему даю закон,
И мысль мою, и речь, и слух, и зренье
В хаосе мира возведу на трон!”
Уста самовлюблённо предвещали
Неотвратимость собственных побед!
И лишь пески безбрежные молчали...
Но это был на вызов их ответ.
И постепенно отказали ноги,
Покорные пескам, а не устам.
И гордость остывала понемногу...
Конец, конец заносчивым мечтам!
В усохшем теле высохла гордыня...
Он видит стекленеющим зрачком
Одни пески, подвластные пустыне,
И сам себя развеянным песком.
А третий скорбно сел у изголовья
И гордецу навек закрыл глаза...
К смиренному пути себя готовя,
Он заглянул с любовью в небеса.
Он знал, что сам не победит пустыню.
Бессильна тварь без мощных рук Творца.
Лишь в небесах - судьбы земной твердыня,
В деяниях Всевышнего Отца.
В благую высь он возносил молитвы,
Пока ещё не истощилась плоть,
И в синеве как будто бы калитка
Открылась...
И явился сам Господь.
Вокруг него порхали серафимы
И ангелы вершили свой полёт;
И горемыка, жаждою томимый,
Вкусил блаженство от небесных вод.
В мгновенье ока всё переменилось,
И тотчас он преобразился сам,
И снизошла Божественная милость
И вознесла его в небесный храм.
Но не забыл он спутников несчастных,
Попавших в злые когти сатаны,
И он, страданьям грешников причастный,
Взял на себя и бремя их вины.
Велению сердечному послушный,
Душою кроткой ближних возлюбя,
Он Господа просил: “Спаси их души,
Прости, прости не ведавших Тебя.”
Как мил Христу за грешников скорбящий,
И недруга способный полюбить.
Ведь Он и сам страдал за всех пропащих,
Готовый и пустыню воскресить...