Ты пела. От счастья, от горя ли,
но песню душа берегла.
Гармошка с гитарою спорили,
как два горделивых села.
Ты пела. Хмельная ли, трезвая,
под музыку и под топор.
И детство, по-птичьему резвое,
собой заполняло простор.
Осталось веселым по-прежнему
лишь черное скопище гнезд.
Глазам человека нездешнего
ты нынче мертва, как погост.
Тропинки травою все стелятся,
репейник бодрится у стен.
Хоть жизнь приутихшая теплится
еще под крестами антенн.
Тебя неприглядную кинула
для лучших краев молодежь.
Как будто бы легкое вынула.
А долго ль с одним проживешь?
Знать, близится время бедовое:
развалины снимут, как скальп,
машиною многопудовою
на труп твой положат асфальт.
И вырастут чистые зданьица
и яркие в клумбах цветы.
Название, может, останется.
Но это уж будешь не ты...