Помню всех, кому писала стихи
(каждый мачехе-истории ценен).
Вот один, карауля мои грехи,
называл себя: Неусыпный Цербер.
Ах, как он ревновал, как рвал и метал,
был горяч и рьян, как сотня гасконцев!
Закалял металл – и металл устал.
Закатилось, да так и не вышло солнце.
Но его одного могу вспоминать
без лакун притворства и едкой желчи,
потому что он мне позволил стать
для другого самой главной из женщин.
А другой Адам, поедая фрукт
(пусть зовётся яблоком, суть не в этом),
мне сказал, что стихи никогда не врут,
в отличие от поэтов.
И поэтому он до сих пор и жив,
что не верил словам, тем более женским..,
но пришлось поверить стихам без лжи.
И огрызок забросил царственным жестом.