Возвращаюсь на Север дальний. Не читается, мысли гложут,
Как там дома, всё так ли спокойна, как вещает жена по Скайпу.
Ближе, ближе и замедляет день свой бег, летящий пред нами,
Потому что знаете, Север, - возвращает нам светом, время.
Ночи тут коротки и ясны, тишина и простор свободы,
И леса, без конца и края, да болота, болота, болота.
Безнадёжно и безвозвратно…
За окном уже вечереет, и меняют свой облик закаты,
Чередой ускользнувших мгновений, разыгравшихся представлений.
Голубое, приплёснуто жёлтым, посеревшим и грязно серым,
Лишь края, как рваные раны, киноварят червонным златом.
Точно так из под старой олифы, чую отсвет исконного света,
Где - то там, в глубине, что укрыта старой накипью нового быта.
Беспардонно, напрасно, и глухо…
Мне бы скальпель любимый и вату, да флакончик ещё димексиду,
Я б добрался до этого света, я б взглянул на ушедшее время.
Там такие цвета, что можно умудриться поверить в чудо
Обретения всё же Рая, ненадолго, но непременно,
Как явления, как надежды, что нам есть куда возвернуться,
Где нас ждут умудрённых верой, не зачуханных дня коростой,
Постоянства пустых волнений…
Но грустят от такой дороги, кто стремится сюда приехать,
Только лес, да болот безмерье, и унылое серое небо.
Ну, ещё разговоры и жрачка, дух курятины тяжкою ношей,
И нести и вдыхать противно, отказаться же, - невозможно.
Что поделать, привычка видно, только куры, увы, другие,
Хоть и пахнут копчёным телом, но вот духа того, уж нету,
Одомашненной, сытой птицы…
Ну, так что ж, значит снова чаю, и кусочек ламберта, тонкий,
Он, конечно, не тот уж, точно, но хотя бы не как резина.
Надоели все эти замы, что из сои, да прочей дряни,
И с заботливым консервантом, затирающим срок храненья.
Почему я сбивал вручную в маслобойке душистое масло,
И намазывал хлеб из печи, что пекла по субботам баба,
Моей мамы, стало быть, мама…
До чего же всё было вкусно, и еда, и слова, и мысли.
Как шумели, взрастая травы и стрекозы, чернее ночи,
У реки, за крутым изломом всё носились как злые тени,
И таких мне не встретить боле, ведь нигде они не водились,
Только там, у глухой опушке, среди верб и трав разномастных
Где на выпас коров гоняли, где удило срезать ходили,
Где посадки в песках забыты…
Всё я помню, я очень старый, хоть по мне такого не скажешь.
Я ведь помню, как плакал Мишка, как вилами сбирали сено,
Как телега скрипит в ухабе, как на дрожках, вполоборота,
Ты сидишь и немеет тело, но ты рад, что пешком не надо.
Как по лужам, не на асфальте, а по ямам колдобин старых
Мы носились, забыв наказы, и визжали тогда от счастья,
Как возможно лишь только в детстве…
Правда, было то всё на Юге, что прекрасней, чем лето в деревне.
Ну, галдят недовольные гуси, ну, кудахчут завистливо куры,
Когда корм с утра рассыпаешь и поилку водой студёной
Из холодца наполнить надо, натаскав ещё пару вёдер.
Ну, так всё это, разве работа, колорада сбирать, то дело,
Ходишь с баночкой керосина, и заглядываешь под листья,
Каждодневно и обречённо.
Эх, да что там, что было, сплыло и давить из себя не стоит,
Выжимая каплю за каплей, всё что есть, из того что нету,
И не будет уже наверно, дом был продан, а сад запущен.
Дед мой помер и нету бабы, как и мамы, и как нет папы.
Я за них для внучат и деток, я ведь старший, мне быть в ответе
За усталое хмурое небо, за счастливые встречи с дедом,
Домовым, - седым и лохматым…
2016г.
в лето 2016г.