из на нка янва ря 6
Возможно, Буратино занялся бы песнями, но петь он не умел.
Он стихи сочинял, чуть сплёвывая, и болтая в такт ногой.
Дама сердца на кухне жарила печень. Полковник был бел.
Он писал письмо домой, не доверившись телеграмме, деревянный гой.
Нет, не в Хохлому отправлялся поезд. Он шёл на кудыкину гору, и подъём был крут
Буратино строгал стихи и табуретки, он уважал свой труд.
Пена пива мешалась с шампанским. Предсказания - нострадамские - с дамскими.
Было лето, или это опять небылица, пистолет под подушкой - осень с глушитетелем.
Буратино был лётчиком, значит - ему в окопах не пылиться, он - небожитель,
но смертный, потому что до земли короче напрямую, а парашют тянет поветру.
Пока падаешь, можно столько передумать, но только не вернутся обратно.
Если выстрелят снизу - попытайся отстреливаться, а не убегать, - недруг
догонит и пронзит тебя назойливый, так что целься сверху тщательно и аккуратно.
Он курить бросил с такой высоты,что оно разбилось вдребезги.
И теперь не хочется ничего, кроме водки.
А водку - кто же курит, ё-твоё, это вино курят. Не видать в ведре ни зги.
Это окна с подоконниками из комнаты с занавесками и обрывками старой проводки,
это шлюхи спешат на обеденный перерыв через магазин и базар.
Буратино всё вынюхает, опыт, только клей столярный дурно пахнет.
Он картину пишет вокзал Сен-Лазар.
В буфете стакан, как смертник, жахнет.
Смешает краски с белками, рюмки в шахматы, деньги через день.
Длинный нос, длинный вечер, ноябрь, билет в столицу, тем более - его тень.
***